Трафо покинул покои Гезиль. Спать не хотелось. Оставалось пойти
туда, где он чувствовал покой и мог забыться, наблюдая за
неспешными рыбами, что плавали в бассейне. Во внутренний дворик,
что, благодаря архитектору этого дома, всегда оставался в тени —
именно туда.
О чем это говорила Гезиль? Что он может увидеть? Месяц почти
прошел с тех пор, как он принялся за изучение тайн Божественных
осколков, но так и не постиг простейшего — не мог разбудить свою
карту. Ту, что была с ним пятнадцать лет. Страшно подумать.
Стыдно.
Выйдя на воздух, он направился к излюбленному месту у бассейна,
туда, где гранитные ступеньки погружались в воду. Там он садился на
бортик и опускал ноги в прохладный водоем. Любопытные красивые рыбы
тыкались в колени и ступни, приятно щекотали своими огромными
плавниками, похожими на крылья птиц. Так он мог сидеть часами, не
думая ни о чем и обо всем на свете.
Поднял взор свой и, к удивлению, заметил, что место его
излюбленное занято. Да не кем-то из работников, что частенько
отдыхали у бассейна в прохладе, а сыном Глута — Трухо.
Трухо, заприметив гостя, вытащил ноги из воды и уже собрался
ускользнуть — не успел. Трафо окликнул его.
— Погоди! Поговорим.
Нехотя остановился сын Глута, резко вернул ноги в бассейн,
брызгами замочив подвернутые штаны. Не заметил, уткнулся носом в
сжатые кулаки. Сердится. Заметил сердитость эту за ним Трафо давно.
Заметил и удивился было, да поразмыслив, понял — ревнует парень.
Кажется ему по юности его, по горячности, что все отвернулись,
променяли. И не любят, не ценят сына.
Подошел, присел около, закатал штаны и рядом поставил свои ноги
с его ногами. Рыбина, огромная, ярко-желтая, испуганно прыснула в
сторону.
— Глупая…Чего боится? —спросил и скосил глаза на Трухо.
Тот не ответил, так же молча сидел, спрятав нос в кулаках.
Задать ему вопрос? Нет. Трухо сам должен выговориться, без
понуканий. Ждать, вот что верно. Молчать и ждать, пока юное горячее
сердце само не выдержит тягостного молчания и не выплеснет наружу
все, что тяготит его.
Так и случилось. После непродолжительного молчания Трухо заерзал
на месте, словно сидел не на прохладном камне, а на раскаленной
плите. Сквозь зубы зло бросил:
— Зачем ты появился в моей жизни?
—Я? — удивленно переспросил Трафо. — Мне-то, темному, казалось,
что это вы появились в моей жизни. Я вас не искал.