Ну и пусть, ну и хорошо. Мои воевали честно, дрались с немцем до
последнего. И что важно, я старался беречь людей,
действительно старался. По крайней мере, не гнал в лоб на пулемёты.
И, между прочим, бойцы в большинстве своём переняли мою ненависть к
фрицам, мою жажду уничтожать их на нашей земле, а не просто
драться, думая в первую очередь о своей жизни…
А как вообще можно иначе, когда против врага в бой идут даже
дети?! Сегодня посреди боя нас остановил какой-то пацан; выскочил
прямо на меня и дико завопил: «Стойте, стойте!» Я чуть ли не
шмальнул в него от неожиданности.
Оказалось, мальчишка хотел предупредить о затаившемся пулемётном
расчёте. Немцы спрятались в каменном подвале и могли держать из
него всю улицу под фланкирующим огнём. При этом они не спешили его
открывать и вполне могли ударить именно тогда, когда весь мой
«взвод» оказался бы в зоне поражения – неминуемо его уничтожив.
Так что сведения героического мальчишки (между прочим, рвущегося
в бой и слёзно молящего дать ему гранату и пистолет) нам очень
помогли. Дом с подвалом мы благополучно обошли и забросали фрицев
гранатами, не потеряв ни одного человека. Парнишку я искренне
поблагодарил, но оружия молодому дурачку не дал. Ещё чего! Погибнет
ведь, дурень, подростки искренне верят, что бессмертны… Малец ещё
какое-то время упрашивал нас взять его с собой, просил за дружка
Лёньку, что где-то рядом фрицам телефонные провода режет. В ответ я
послал наглеца в три этажа, чтоб попонятней было. Мишка (Бекетов
Мишка, так он представился) промолчал, но смотрел зло. Волчонок!
Побереги себя ради матери…
Уже вечером, когда мы ужинали вместе с бойцами 507-го, такой же
лейтенант вспомнил на мой рассказ, что перед тем, как войти в
город, к ним пробился пацан лет четырнадцати, наподобие моего. И
так же поделился важными сведениями о позициях противника, о
пулемётных гнёздах и даже вывел на замаскированное орудие. Вот
только в бою полез под пули (выручать раненого пулемётчика) и
погиб. Звали парня Володя Макаревич… Эх, нехорошие у меня
предчувствия про Мишку теперь, нехорошие!
Да… И как же теперь-то жизнь свою беречь, зная, что против врага
дети встают, встают и гибнут!
Пулемётные очереди и глухие удары гранатных разрывов слышатся
где-то далеко в стороне, словно и в другом мире. А свежий снег
хрустит под ногами так привычно мирно, что на секунду кажется, что
и нет войны! Но палец я держу на спусковом крючке трофейного
автомата – мало ли…