Наконец я завёл Сашу во временный штаб батальона – отдельную
комнату в добротном, ещё купеческом доме, что капитан делил с
ординарцем и парой связистов (сейчас временно удалившихся). На
столе в свете зажжённой лучины (что, безусловно, добавляло действу
некоторой загадочности – да что уж там, романтики) тускло блестела
бутылка с самогоном, виднелись открытые консервы, нарезанное сало и
хлеб. Сильно волнующаяся, робеющая и в то же время сияющая каким-то
внутренним светом Саша внимательно выслушала импровизированную речь
ротного, затянувшего что-то про важность продолжения жизни на
войне. Впрочем, говорил он на деле неплохо и не слишком долго
(чувствовался крепкий опыт застольных тостов), где-то даже и меня
проняло. Наконец, ротный закруглился традиционными в таких случаях
вопросами:
– Готовы ли вы, Александра Михайловна, взять в мужья лейтенанта
Владислава Белика?
– Да!
– Товарищ лейтенант! Влад. Готов ли ты взять в жёны эту
прекрасную девушку!
– Да!
– Объявляю вас мужем и женой! Можете целоваться!
Моя смущенная возлюбленная (а теперь уже и законная супруга)
дарит мне нежный и робкий поцелуй, пока ротный заполняет
необходимые строки в документах. После чего мы вместе садимся за
праздничный по меркам войны стол, где домашние соленья соседствуют
с трофейными консервами, а к разлитому самогону аппетитными ломтями
нарезаны свежее сало и хлеб.
Я беру на себя ответственность разлить спиртное, но, наливая
самогон в кружку жены, слышу её смущённое «кхм-кхм». Поняв, какую
глупость совершил, подвигаю кружку к себе; Селезнёв вовремя
выручает, разведя в Сашином «бокале» таблетку сухого лимонада с
водой и придвинув поближе банку с трофейными сардинами. Теперь
налито у всех:
– За Победу!
Война напоминает о себе и сейчас, первый тост пьётся за её
благополучное окончание. Но чтобы поддержать молодую семью, второй
тост ротный поднимает за новобрачных. В груди разливается блаженное
тепло, и я понимаю, что дело тут не только в выпитом алкоголе.
…Посидели мы хорошо, душевно. Хотя всё застолье заняло менее
двух часов, было сказано немало тёплых слов; по первости ротный
пытался хвалить мою смелость, рассказывал Саше об умелых (на мой
взгляд, скорее удачных) действиях при атаке на Ар-гамач и о моём
представлении к медали «За отвагу». Последней новости я был приятно
удивлён; хоть не за награды воюем, но «Отвага» – медаль почётная и
уважаемая среди фронтовиков. Впрочем, всё это был скорее пьяный
трёп; хотя теперь я в праве и зацепиться за обещание капитана.