Многие обнадёжились тем, что красные учтут старые ошибки и не
допустят вновь обид населению.
Вот только лидеры большевиков видели в казачестве сторонников
царизма, а не друзей революции. Веками сформированное воинское
сословие, чуть ли не отдельный народ со своими традициями и
способностью самоорганизации, казаки были слишком опасны. Так что
теперь уже не мародёры и грабители из красной гвардии стали мучить
людей, а комиссары, используя все наличные ресурсы. Они грабили,
убивали, насиловали; храмы осквернялись, духовенство уничтожалось.
В станице Вёшенской устроили расстрел стариков, пытавшихся
опротестовать решения пьяных от крови властителей.
Но это стало последней каплей. Веками сложившаяся на Дону
воинская традиция делала из стариков самых уважаемых и авторитетных
людей. Старики были вправе сорвать погоны с атамана! А тут их
просто расстреляли.
И грянул гром! Вновь вспыхнуло войско Донское, вновь летели
головы красных под казачьими шашками. Люди ожесточились до предела,
смерть стала до того привычной, что уже никого не удивляла; с обеих
сторон лилась кровь не только воинов, но и родных тех, чья сторона
проигрывала. Война эта превратилась из борьбы с врагом в
бесконечную кровную месть, где люди безмерно ожесточались с обеих
сторон, не всегда понимая, за что сражаются.
Бывало, что выходили мы к местам, где зверствовали красные.
Вскипали дикой, нечеловеческой ненавистью, без страха, с яростью
шли в бой, чтобы убить. Пленных не брали, а кто попадался – участь
этих людей была прискорбной!
Да только после наступали такие горечь и пустота внутри, что
хоть на луну вой. У меня, к примеру, иногда возникали мысли о
смерти в бою – я её начал жаждать! И всё труднее было обращаться к
Господу в молитвах…
В эти дни я начал ломаться. Да и многие казаки тоже. Веками их
моральным стержнем была Православная вера; вольные воины Христовы
защищали Русь от татар, дрались с турками и горцами – все они были
магометанами. Теперь же приходилось сражаться с единоверцами и
братьями по крови.
Хотя с людьми (и не только с казаками) что-то случилось ещё до
германской; вроде и ходили они в церкви, и посты держали, да только
жили своими шкурными интересами, забыв о Боге. Для многих вера
стала лишь торговой вывеской, скрывающей истинное нутро…
И снова теснили красные казаков, и снова манили посулами. Мы
держались уже из последних сил, но тут вдруг крепко ударили
добровольцы Деникина и погнали большевиков! 19-й год стал годом
надежд; казалось, что совсем чуть-чуть, и мы пересилим врага, что
кровавое безумство наконец-то прекратится. Везде, куда шли мы
единым фронтом, – везде нас ждали победа и успех! Царицын
наконец-то был наш, казаки Мамонтова дошли уже до Ельца, уничтожая
гарнизоны большевиков и разрушая коммуникации.