Карие почти красные глаза Селесты открылись, и она с
надеждой уставилась на него. Сухими до корки губами задаёт вопрос и
Ник склоняется ниже, будто огромный камень пал на его плечи. Его
ответ заставил её содрогнуться от новой порции боли, и Ник навёл на
неё чары нориуса, погружая в глубокий, без сновидений
сон.
Вновь склонившись, опять коснулся мокрого лба, а
после выпрямился и сжал кулаки. В нём боролись два мощных чувства и
их борьба разрывала надвое. Злость и облегчение, какой невыносимый
коктейль…
– Она свободна, мой друг, – раздался позади
приторно-сладкий голос, следом послышались неторопливые шаги, а
потом на плечо опустилась мягкая рука. И вновь прозвучал
обманчиво-доброжелательный шёпот: – Больше никто не стоит между
вами. Она твоя. Целиком и полностью. Как и должно было быть. Разве
ты этому не рад?..
* * *
Возвращение во дворец прошло тихо и незаметно.
Проснулся холод разума и трезвость мыслей. Никлос зачистил Нимфеум
от следов пребывания сектантов, пожалев только, что никого не
осталось в живых. С помощью нориуса и в форме дракона он перенёс в
больничное крыло пребывавших в бессознательном состоянии Богарта,
Акроша и Селесту. А дома, первым делом, вызвал личного секретаря и
вызвал к пострадавшим лекарей с наказом держать всё в
тайне.
Следующим пунктом была команда разыскать заместителей
Богарта и Акроша, найти Фредерика и направить к Селесте сестру. Всё
это также сопровождалось приказом держать рот на замке. Ник
действовал максимально быстро, понимая, что время, – единственное
преимущество перед врагами. Короля раздирали противоречия, наполняя
голову соблазнительными тёмными словами. Он сопротивлялся им, хотя
после стольких часов наедине с Ктуулом, в нём появилось нечто
новое. Свободное. И это было хуже всего.
Пока среди пустых сонных коридоров дворца и улиц
спящей столицы работал механизм приказов и повелений, Никлос
забрался в душ, чтобы смыть с себя кровь, и кое-что похуже. Это
новое изобретение, созданное на стыке магии и технологий
выпускников академий, стало его любимой игрушкой, где можно было
подумать. Но не сегодня.
Ник выкрутил ручку до упора, врубая ледяную воду, и,
склоняя голову, подставил затылок. Струи пустились вниз, сворачивая
короткие волосы в сосульки, ложась паутиной на разгорячённое лицо.
От холода моментально свело зубы, и он двинул челюстью, сдавливая
резцы. Смыть, смыть всю грязь и злость. И чувство вины, и обиду, и
боль. Перед глазами всё ещё видится полуобнажённое тело,
распростёртое на мокром от крови и воды алтаре. Видится
поднимающийся огонь, а после пар, запах горящей плоти, её крик. Он
до сих пор не смолк в его ушах. И от этого король застонал, кулаком
ударив по плитке душевой кабинки. А потом ещё раз и ещё, пока стон
не превратился в рык. Только тогда король запрокинул голову,
подставляя закрытые веки воде, чтобы та смыла чёрные слёзы, а потом
развернулся, прижимаясь спиной к стене.