На орловском рубеже - страница 27
Сегодня именно такой день. Пятое августа. День освобождения Орла от немецко-фашистских захватчиков.
И сегодня будет «беленькая». Оба деда-фронтовика и отец – кадровый офицер признавали только «беленькую», да еще спирт.
Хороший, очень хороший день для возвращения домой. Правда, нет уже ни дедов, ни бабушек, ни мамы с отцом. И Мишки нет — угорел по пьяни без малого десять лет тому назад в собственном гараже. И квартира в доме-крепости давно принадлежит другим людям, которых он, Санька Годунов, в глаза не видел. Когда понадобились деньги на лечение матери, отец, упертый, как вся их порода, ничего не сообщая сыну, поменял двушку в центре на однокомнатную в девятьсот девятом квартале. Вот ведь интересно получается: старые окраины города имеют неофициальные, но знакомые всем коренным названия — Выгонка, Лужки, Семинарка, а новые народ привычно кличет микрорайоном (считай — имя собственное), девятьсот девятым и тэ пэ, как будто бы не было там прежде ни лугов, ни выгонов, вообще ничего, что запало бы в память поколений.
Типовой дом. Под окнами скверик, больше похожий на пустырь, — не разрослись еще чахлые саженцы, не стали настоящими деревьями, — посреди которого белый камень. Годунов помнит надпись на нем наизусть, слово в слово: «В память о мужестве и стойкости 201 воздушно-десантной бригады, 146 отдельного конвойного батальона внутренних войск НКВД, проявленных в бою с немецко-фашистскими захватчиками на северо-западной окраине города Орла 3 октября 1941 года. Вечная слава героям».
Об этом бое Годунов знает, наверное, все, что можно узнать из источников. Но этого «всего» до обидного мало, приходится домысливать и… и понимать, что воображаемая модель, скорее всего, не вписывается в реальную историю.
Теперь можно начать снова: а вдруг что-то да найдется? Дома, говорят, и стены помогают… Дом. Родительская однушка с окнами на мемориал. С вокзала — через весь город, это почти час на трамвае. Треть уже позади, и…
Из водительской кабины что-то проскрипели в микрофон.
— Чего? — насторожилась бабуля в газовом платочке поверх перманента.
— Чё? — тинейджер стянул на тощую шею наушники-«лопухи».
— А что вы хотите, десятый час, дорога перекрыта, возложение, — равнодушно прокомментировал бородатый мужик в жилетке-разгрузке, неохотно поднимаясь.