Совсем не к месту возникла мысль: а
ведь он — идеальный попаданец. Уже почти ничем, кроме воспоминаний,
не связанный с этой реальностью любитель околоисторических
построений, вооруженный ништяком типа «ноутбук». Забавно... но
совсем не смешно.
Он шагал вдоль цепочки замерших
трамваев к скверу Танкистов по истертой, местами вылущенной
тротуарной плитке. А мысль никуда не двигалась, застыла, железной
хваткой вцепившись в совпадение: прибыл ты, Александр свет Василич,
не в абы какой день, впору задуматься: вдруг это не случайность, а
волеизъявление судьбы? Говорят, судьба заботится о тех, кто в нее
верит. Годунов по-прежнему верил. Именно «верил» и именно
«по-прежнему», потому как разуму факты подавай да подтверждения
регулярные, вера же охотно довольствуется остатками идеализма. А
разум… Что ж ты, разум, не подсказал: надо, товарищ капитан
третьего ранга, соответствовать моменту, прибыть на родину при
параде? Вон, милиция на всех входах в сквер. Пропускной режим. Из
штатских свободно перемещаются туда-обратно только чиновного вида
господа с бейджиками на пиджаках, а всякий, кто в форме, — проходи
без вопросов, будь ты военнослужащий, ветеран или юнармеец...
Э-э-э, это кто ж такой одаренный обмундирование для юнармейцев
придумывал, а? Во время оно у юнармейца Саньки Годунова была форма,
похожая на общевойсковую. То, во что сейчас обрядили пацанву,
больше всего напоминало недозрелый плод фантазии безымянного
дембельского модельера.
Годунов одернул себя. Вот так и
превращаются в циников и снобов, и принимаются старчески брюзжать
на весь мир. Пацанята в елочно-зеленой форме, украшенной
серебристыми погонами и многоцветными аксельбантами, преисполнены
гордости: они участвуют в воинском празднике. То, что они сейчас
чувствуют, всяко важнее того, как они выглядят, нет? И ветераны
смотрят на них с одобрением. Решающее слово — за ветеранами.
Площадь с «тридцатьчетверкой» и
Вечным огнем обнесена временным ограждением: от одной металлической
стойки к другой тянутся желто-черные ленты. Внутри периметра
расставлены для ветеранов пластиковые кресла. И опять Годунов
вздохнул: в странном направлении движется творческая мысль
организаторов, неужели никто не понимает, что этот гибрид
стройплощадки и уличной забегаловки может оскорбить чьи-то чувства…
и эстетические, и куда более глубокие и значимые? И снова себя
выругал. Проще надо быть, товарищ капитан третьего ранга! А там,
глядишь, и люди к тебе потянутся, не век же бирюком жить.