Унтер-офицер Герхард Кнопфель,
будущий писатель, участвует в сотворении новой европейской
истории.
ГЛАВА 1
Сентябрь 1941 года, Орел
— Прифронтовой город, — медленно и
четко выговорила Лида, пробуя слова на вкус. Горчат слегка — да и
только. Ну не верится, что Орел — прифронтовой, не верится — и все
тут. Отсюда, со скамеечки в сквере, многое видно. Внушительных
очертаний серый мост, который называется Красным. По нему грохочут
трамваи, как раз-таки кумачового — звонкого, как говорит Митя, —
цвета; под ним неслышно вливаются в Оку воды Орлика; над ним
возвышаются две церкви. У газетного киоска на пересечении улиц
Сталина и 5-й Курской старик с бородой, как у Льва Толстого, и в
молодецком картузе играет на баяне — не для заработка, для
удовольствия, а может, уже просто по привычке. Но все равно очень
хорошо играет. «Спит гаолян, сопки покрыты мглой…» Две девчонки лет
десяти принимаются вальсировать. Им, наверное, невдомек, что это
песня о войне. А вот музыкант, словно спохватившись, резко обрывает
мелодию и тут же, без перехода: «Утомленное солнце нежно с морем
прощалось…»
Дело к вечеру, солнце — не
утомленное, а словно блаженствующее, лежит на башенке высокого
дома, немножко похожего на какой-то из ленинградских дворцов. На
какой именно, Лида не знает, она видела их только на фотографиях в
книгах (Митя говорил, что в отпуске они обязательно поедут… отпуск
обещали в августе). Зато припоминается: эту вот башенку муж называл
бельведером. Для него, для архитектора, – обычный термин. А вот ей,
Лиде, всегда, когда она слышала это смешное словцо, чудилось ведро,
изукрашенное с нелепой роскошью…
Лида улыбается.
Ее город. Те же улицы, те же дома,
люди едут в трамвае по своим делам, и военных вокруг не больше, чем
обычно. Куда меньше, чем в Туле. Вон и мальчишки, ровесники
старшего племянника Васьки, заняты знакомым делом: подкладывают
гвозди на рельсы перед приближающимся красным вагончиком, а потом
собирают с земли расплющенные кусочки металла. Любопытно, на что
они пацанам? Для игры? Или поделки какие мастерить? Надо будет у
Васятки выспросить…
И Первомайский сквер — точь-в-точь
такой же, как в день ее первой встречи с Митей. Шестнадцатого
сентября тридцать восьмого. Прошло ровно три года и три дня. И
снова едва заметно пробивается сквозь поблекшую зелень листьев
совсем не скучная, солнечная такая, желтизна. Воробьи в пыли
купаются, празднуют бабье лето. А вот скамейки иначе покрашены…
были синие, кажется, теперь зеленые.