Маша, похоже, пожалела о том, что подарила диадему Ксении,
великой княжне царственные родители купят у Фаберже и не
задумаются, я же отписал мастеру Исааку, что в счет денег за шелк
пусть изготовит примерно такую же диадему, но без рубинов, лучше с
сапфирами и, если совсем повезет, с мадагаскарскими звездчатыми (их
еще не скоро начнут искусственно выращивать, а рубины – вот-вот и
появятся). Потом еще нарисовал колье из бриллиантов, увидел на
новогоднем бале на ком-то из жен Великих князей красивое укращение,
вот нечто подобное пусть и сделает для Маши, в Африку за
драгоценностями я Хакима пошлю. А пока диадемами и колье при
достаточно ярком электрическом освещении в Николаевском зале
Зимнего дворца пусть блистают другие дамы. Маша все равно их
красивее - молодость никакие бриллианты не заменят. Говорят, что
когда свечи в Николаевском зале заменили на электролампы, многие
аристократические дамы были недовольны, в полумраке свечей их
морщины были менее заметны, даже под слоем грима и пудры.
Кстати, про Хакима и Машу: особенно теплой встречи у Маши с
бывшим ее телохранителем как-то не произошло, Хаким склонился в
низком, до земли поклоне (мне он так никогда не кланялся), а Маша
лишь слегка кивнула с надменным видом. Все же, в Эфиопии сословная
пропасть между господами и слугами еще глубже, нежели в Российской
Империи. Я потом ее спросил, почему она так с Аглаей не поступает
или с Ефремычем. Маша ответила, что Аглая – не служанка, а
компаньонка, она получает жалованье дорогими подарками, Ефремыч –
мой дворецкий и доверенное лицо, у эфиопскимх расов это обычно
дворяне и не всегда - мелкие баляге. Вот к остальным слугам,
кухарке, горничной, дворнику, Маша относилась надменно, и они
принимали это как должное. Поэтому в Москве Рождество они встречали
вдвоем с Аглаей, а слуги сидели на кухне и веселились, и я бы пошел
к ним. Видимо, я все же воспитан по другому, князь я фуфловый и
никогда настоящим не буду, Маша – другое дело, хоть и эфиопская, а
аристократка еще та.
Она мне тут на днях выговорила (хорошо хоть наедине), что я
очень уж запанибрата с Хакимом, я ответил, что это в Африке он был
Хакимом, а в России – Христофор, на что она мне напомнила, что он
вообще-то – кровавый убийца и неизвестно, что еще от него ждать, а
ты (то есть, я) его обласкал и приблизил. И это о чем? А очень
просто: во-первых Маша отказалась быть посаженной матерью на
свадьбе Малаши и Хакима (я-то все равно буду посаженным отцом, я же
обещал), во-вторых, мне надоело каждый раз искать извозчика и я
купил экипаж, подрессоренный, с закрывающимся кожаным верхом и
меховым медвежьим пологом, а также с моими княжескими гербами на
черных лакированных дверцах. К экипажу были прикуплены пара лошадок
каурой масти, которыми вызвался править Хаким (все-таки я его звал
так, как-то привычнее, да и телохранитель мой пользовался
христианским именем, похоже, только в разговорах с Малашей).