— Не думай об этом, забудь, —
повторил старшой. — А теперь иди домой и никому не говори о том,
что увидел, слышишь?!
И Брэн сразу же вмешался, посмотрел
на Жерла внимательно, будто с недоверием:
— Это не опасно?
— Опасно, но чаще, чем раз в
седмицу, оно не убивает. И… — Жерл положил руку на плечо Рэми. —
Помни, мальчик. Эта нечисть… она не чужая, она живет среди нас, в
нашей деревне. Потому и прошу я тебя сохранять тайну. Обещай
мне.
Рэми кивнул. Подхватил плащ и с
трудом побрел к выгребной яме, где его, наконец-то, и вывернуло
наизнанку.
Не забыть ему того искалеченного
тела…
И взгляда Эли не забыть.
И ленты той проклятой. Не
забыть.
Рэми нашел в кармане платок и вновь
поднес его к лицу, вспоминая запах вербены, всегда ветерком бегущий
за шустрой Эли. Но ткань пахла лишь росой и немного... болотом.
Видно, не сыскать Рэми больше дорожки к былой подруге... поздно. И
не время ходить в потемках. Не время приводить в дом чужака. Не
время кому-то доверять. Но и бросить этого недотепу Рэми не мог.
Жалко. Хоть и глупо.
Лес шумел, перешептывался, жил.
Заснула в ветвях орешника белка, бесшумно пролетела над ними
объевшаяся мышей сова и тенью мелькнула в ракитнике лиса, только
вышедшая на охоту. Спокойно. Никто не обижен, никто не встревожен,
никто не зовет заклинателя.
В полном молчании спустились они к
убегавшему в густой тальник ручью. Вдоль журчащей ленты добрались
до шаткого мостика — нескольких бревен, крепко связанных
веревкой.
В мгновение ока Рэми оказался на
другом берегу, а вот Бранше заколебался. Поняв, что выросший в
городе толстяк боится, Рэми чуть вздохнул, протянув ларийцу
руку:
— Я тебя ждать не буду! Идешь?
Видимо, остаться в лесу Бранше
боялся гораздо больше — он неуверенно ступил на бревна, тут же
поскользнулся и отчаянно вцепился в ладонь Рэми. Недобро
улыбнувшись, заклинатель рывком вытянул ларийца на берег.
— Не улыбайся, — сказал толстяк,
потирая больную ногу. — Ты в лесу хорош, а я в городе. Кухарь я.
Готовлю так, что народ в харчевню валом прет. Хозяин, как отпускал,
аж плакал, да вот только нельзя мне было там оставаться. Убили бы,
и так посвящение оттягивали. Куда уж дольше?
— Может и так, — примирительно
ответил Рэми, которому не хотелось спорить. Он вообще не любил ни
спорить, ни что-то доказывать. По пустякам — тем более. — Уже
недолго.