Но огни родного дома показались лишь
глубокой ночью. Пахнуло дымом, сонно замычала в хлеву корова.
Скрипнула калитка. Клык, которого привез из города Брэн, вылетел с
заливистым лаем, чуть не сбил с ног гостя и радостно запрыгал
вокруг хозяина.
Лай сменился радостным скулежом:
Клык льнул к рукам Рэми, подозрительно косился на Бранше, но
незнакомца, пришедшего с хозяином, трогать не смел.
Рэми слегка придержал пса, погладил
мохнатые уши. С домашним зверьем ладить получалось хуже, чем с
лесным. Жерл когда-то давно сказал: это потому что и Рэми, и лесное
зверье свободы ищут. А домашние… они же как слуги, рабы. А какой
раб любит свободного?
Рэми погладил пса еще раз,
выпрямился и оглянулся на гостя. Только сейчас он заметил, как
сильно припадает Бранше на больную ногу. А заметить надо было бы
раньше, осмотреть, может, помочь, поддержать, но кто же знал? И
Рэми пошел еще медленнее, но того, что заметил слабость Бранше, не
сказал. Если сам толстяк не жалится, то и Рэми его гордость ранить
не будет.
Ласково мигнул в темноте
прямоугольник двери, в проеме мелькнула фигурка, а на сердце сразу
стало хорошо и тепло. Лия. Теплая, пахнущая вереском, как в детстве
бросающаяся при встрече на шею.
— Вернулся! — шептала черноволосая и
черноглазая, как сам Рэми, сестренка. — Мама говорила, ты у нас
везучий, тебя не одна нечисть ни возьмет, но все равно... почему
раньше не пришел? Боялась я за тебя!
— Лия, я не один, — мягко одернул ее
Рэми. — Бранше его зовут.
И сестренка сразу же стала
серьезнее, старше. Обернулась на ларийца, взмахнула руками, бросила
укоризненный взгляд:
— Гостя на улице держишь, по темноте
гоняешь. Заходи, заходи, Бранше. И брата прости, ему все б со
зверюшками, с людьми он разговаривать разучился. Ты входи, холодом
уж потянуло, а в доме тепло, ужин на столе, Рэми ждали, но у нас на
всех хватит.
Бранше, которому не хватило куска
хлеба, явно понравились слова об ужине. Рэми, уже не беспокоясь,
идет за ним гость или нет, вошел в общий зал, лениво зевнул, кинув
сестре мешочек с травой. И Лия живо скрылась в одной из дверей,
оставив Рэми с неловко переминающимся с ноги на ногу ларийцем.
— Хороший у тебя дом, — сказал
Бранше.
— Мама у меня травница, а я —
заклинатель, — пожал плечами Рэми. — Люди частенько приходят за
помощью, отплатить потом хотят. Кто живностью, кто работой. Вместе
дом и расстроили.