…тихая переступь ветра в ветвях
молодых берез, вездесущие синицы, и вязкий покой летними вечерами.
Эли теперь нет, а остров остался. И их когда-то любимое место у
упавшей березы осталось. И следы костра, и сваленный в кучу, чтобы
сидеть было удобнее, ельник, и забытый на стволе березы платок…
Как давно Рэми тут не был? С
прошлого лета? Ну да… С того дня, когда ему минуло шестнадцать. А
Эли, судя по всему, продолжала сюда бегать… и, может, даже не
одна.
Рэми взял платок, повертел его в
пальцах и задумчиво сунул в карман. Наверное, не стоило сюда
приходить — слишком больно, излишне свежо, — да только матери
живокость понадобилась. И как назло, в лесу траву эту повстречаешь
редко, а вот на островке синие цветы уродились богато, рассыпались
по поляне пушистыми звездами.
Тени все более удлинялись,
расчерчивали пожелтевшую от засухи траву четкой сеткой. Хрустела в
пальцах живокость, пачкала руки липким соком. От болота несло
гнилой влагой, вздрагивали под ветерком молодые березки. И плыла
над лесом, давила на плечи плотная тревога.
Тяжелым выдалось лето: то грозящая
неурожаем и пожарами засуха, то обнаглевшая нечисть, то
встревоженное зверье, успокаивать которое приходилось Рэми —
заклинателю. А как тут успокоишь, коль самого тоска и боль душат,
да так, что и дома не усидишь?…
Лес все же ближе. Роднее, желаннее.
Еще бы родные не тревожились так сильно, не умоляли бы возвращаться
домой ночами… Понимали бы, как тяжело теперь усидеть в четырех
стенах…
Где-то за кустами бузины тревожно
крякнула утка, предупреждая выводок, хрустнула неподалеку ветка.
Вылетела из орешника и уселась на плече суетливая синица,
прокалывая рубаху острыми коготками.
"Чужак, чужак, — била она короткими
крыльями. — Совсем близко — чужак".
Рэми успокоил птицу, задумчиво
погладил желтое брюшко. Бережно опустил на землю собранные цветки,
потянулся плавно за луком. Зверей бояться нечего: заклинателя
зверье не тронет. А вот оборотни — те живут своей жизнью и своим
непонятным разумом.
"Оборотни — порождение Ларии,
потому-то мы от них пределом и оградились, — вспомнился вдруг
спокойный голос Жерла. — Сюда они не проходят, их бьет магия".
Да, границу, или предел, они не
проходили.... до недавнего времени.
Тот день двулетней давности
запомнился на редкость ярко. Стояла ранняя весна, накрапывал мелкий
дождик, окунал сосновый лес в вязкий туман, и Рэми страшно устал,
разбирая завалы на дорогах. Ступать по бегущей в гору скользкой
тропинке приходилось очень осторожно. В голове звенела пустота,
ноги укутало тяжестью, и каждый шаг давался с огромным трудом.