— Как ты разговариваешь со своим
принцем! — взвился Миранис.
— Вчера ты меня спросил, друг я тебе
или нет, — холодно ответил Арман. — Так позволь мне спросить тебя о
том же. Кто я для тебя? Друг? Придворный? Один из твоих людей?
Выбери, мой принц…
Миранис обернулся к дозорному и
глазам своим не поверил. Никогда еще он не видел Армана таким —
бледным, с пылающими глазами, с ходящими по щекам желваками. И
успокоился. Потому что такой Арман ему нравился больше, чем
обычный. Потому что такому не было все равно. Всему замку было, а
Арману…
— Прошу тебя, мой принц, — в один
миг пришел в себя Арман.
— Просишь о чем? — тихо спросил
Миранис.
— Будь осторожнее. Хоть немного…
Мир, ради богов!
— Хочешь отчитать меня, как
мальчишку?
— Не осмеливаюсь.
— А что бы ты сделал, будь я, к
примеру, твоим братом?
Арман бросил на принца такой взгляд,
что Миранис расхохотался и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Нет,
это действительно забавно. Гордый неприступный Арман умеет
подчинить любого одним словом. Но совсем же не умеет подчиняться,
как это пристало придворному. И как только отец с ним
справляется?
— Хорошо, Арман, я знаю, что ты
хочешь сказать, — перестал смеяться Миранис. — Что я был
безрассуден. Признаю. Что я мог погибнуть. Признаю. Что я должен
быть осторожнее. Признаю. Я даже обещаю выслушать телохранителей,
но чуть позднее. Поешь со мной? Хотя, думаю, лучше позвать Этана.
Мне претит твоя хмурая рожа.
— Этан под домашним арестом, —
спокойно ответил Арман.
— Даже так? — чуть нахмурился
Миранис, налив себе в чашу немного вина. — Мой отец действительно
зол, если решил арестовать моего друга. После завтрашнего совета я
с ним поговорю.
— Тебе запрещено появляться на
советах, — так же ровно ответил Арман и даже не дрогнул, когда в
стену полетела чаша. — Запрещено покидать стены этого замка.
Миранис молча поднялся и направился
было к дверям, как Арман его удержал:
— Запрещено входить в покои
повелителя, пока он сам не позовет. Мир, я прошу тебя. Если ты
попытаешься, то весь замок будет знать…
— … что отец не хочет со мной
разговаривать? — выдохнул Миранис. — Это мы еще посмотрим!
Распахнул дверь и замер, когда из
полумрака приемных покоев выступила и поклонилась ему молчаливая
фигура.
Мой принц… если волнуешься о
Тисмене, то почему ему об этом не скажешь? Разве он враг
тебе?