Как вообще может быть такое – вспомнить, что никогда не? Не
видел, не знал, не ощущал?
Ложная память? Гибридизация базофильных нейронов, так, кажется,
сказал эрцогский медик, Домато, полупрозрачный от старости маньяк с
глазами, повёрнутыми вовнутрь.
Я его спросил, он мне «ответил». Видимо, мы в расчёте?
Твой след по воде бежит впереди луны…
Ты сон до снов о тебе…
Что это? Откуда это во мне? Почему я это помню?
Лучше так:
В небе сани облаков
Небесами катятся,
Слишком много дураков
В одного не сладятся.
Вот это я знаю – откуда. Фольклор моей родной планеты.
Я же простой фермер. Небо рухнет сейчас на меня, и станет на
одного больного смертью дурака меньше. Вот только, если рухнет
небо, других дураков, скорее всего, тоже придавит. Значит, выхода у
меня и здесь нет.
И я сжал себя в комок сам.
И пошёл.
Дьюп – сам себе мироздание, а я буду сам для себя тем, с кем я
буду вести войну.
В конце концов, каждый только и делает, что воюет против себя.
Все двуногие – неврастеники и хэдова поросль, психи, больные
химерами своих и чужих «надо».
Только солдат свободен. Ему обычно есть в кого стрелять, чтобы
реализовать подростковые комплексы. Остальные стоят перед
зеркалами, изучая петлю на собственной шее.
Я-то чем хуже? Мерзавец с ружьём в моём случае не страшнее
мерзавца без ружья….
И я подошёл к группе людей в лёгких храмовых одеждах. И
поздоровался. И улыбался.
И я же созерцал эту улыбающуюся тварь, которая смеётся, когда
надо плакать, врёт на каждом слове, а может, и вообще полностью
состоит из вранья. Тварь, у которой не хватило самости НЕ полететь
на Кьясну. Не достало сил сказать себе и всем прочим, что ей
желается исключительно убивать.
Трусость победила другую трусость. Человек – суть две трусливые
твари разом, вот в чём, оказывается, фишка. Но одна трусость всё
равно сильнее другой.
Люди у эйнитского храма были незнакомые, в массе – пожилые, но
не из самых крутых, это я ощутил, когда подошла Айяна.
Потому что все замолчали и расступились.
Айяна смотрела на меня. Двое из меня наблюдали за ней.
– Ну-ну, – сказала она и еле заметно качнула головой. Я уже
прилично различал эти экзотианские намёки на жесты.
Один из мужчин открыл было рот, но закрыл уже от её косого
желания взгляда.
– Поздно прилетел, – сказала Проводящая, подняв глаза на солнце,
обсевшее всё ту же точку в небе. Стул у него там стоял, что ли? –
Но мастер Эйче ещё занимается.