- Васич велел тебя всё-таки
проводить, - сообщил он, переведя после недолгого забега дух. – Как
ты ушёл, он постоял, подумал, а потом меня и отправил. Говорит:
мало ли что случится, дорогу там будешь переходить, или ещё
что?..
Женьке хотелось улыбнуться –
радостно, во всю физиономию. Как же здорово, что есть друг, и он
взял и догнал его! Честно говоря, Серёгино общество – это как раз
то, что сейчас нужно. Нет, рассказывать о своих мелких странностях
он ему, может, и не стоит, но… всё равно, здорово ведь!
- А классно ты его! Прав Васич,
действительно, как в кино! - продолжал восторгаться Аст. - Бамс – и
готово, Димон даже защиту взять не попытался! А ты постоял-постоял
да и хлопнулся на задницу, я прям обалдел. Что с тобой случилось,
а? Может, правда, духота?
- А? – рассеянно отозвался Женька. –
Наверное. Помутнение какое-то нашло…
Он помолчал и вдруг решился:
- Понимаешь, оно и сейчас
продолжается, правда, слабее. Я на секунду как бы теряю власть над
собой… то есть, над своим телом, руками и ногами.
- Да ну? – Серёга аж встопорщился от
любопытства. – А дальше что?
- А дальше – проходит.
- Это тебя контузило. – с
глубокомысленным видом заявил он. - Я читал: такое на войне бывало,
когда снаряд рядом взрывался, или по каске бойцу прилетало
чем-нибудь. Может, это тебе Гарик так саблей заехал?
- Не, вряд ли. – Женька помотал
головой. - Он несильно бил. Да и сам клинок лёгонький, какая от неё
контузия…
И замолк, чуть не прикусив язык,
потому что шея опять зажила своей жизнью, развернув голову вслед
двум ничем не примечательным девицам, спешащим куда-то по своим
делам и громко, на ходу, щебечущим.
…и чего ему, спрашивается, эти
девицы? Уже совсем взрослые, лет по двадцать, наверное….
…совсем молоденькие, не больше
двадцати, девчонки. В остроносых шпильках, складчатых, не достающих
до колен, юбках и пёстрых блузках с отложными воротничками,
легкомысленно расстёгнутых на две-три пуговки. Бог ты мой, а ведь я
совсем забыл, что носили в конце семидесятых! Вот и парни - все,
как один, в расклешённых джинсах и рубашках-батниках. Неужели и на
мне сейчас такой? Нет, вроде, обычная школьная форма: синие брюки и
пиджак, белая рубашка, на шее… угадайте, что? Правильно, галстук.
Пионерский. Тот самый, у которого три конца – пионерия, комсомол,
партия… или как там? Один из кончиков истрёпан – точно, была у меня
дурная манера грызть его в минуты задумчивости, в точности как
некий, недоброй памяти грузин…