Заискивающую улыбочку, спохватившись, нацепила уже на
пороге.
Большая шишка утомлённо кивнула и вяло махнула Верлене,
приглашая присесть. Слава богу, нормальный стул, а не ещё
какая-нибудь простёганная бесформенная пакость.
– Нэлла Генриховна, – представилась шишка, протягивая над столом
холёный ласт. Акриловый маникюр поблёскивал золотистой росписью.
Строгая пиджачная пара на Нэлле Генриховне стоила больше, чем биржа
труда города Засольска выплачивает за год всяким раздолбаям. С
плосковатым круглым лицом Нэллы Генриховны поработал неплохой
пластический хирург, а с волосами – просто-таки гениальный
куафёр.
Верлена с показной охотой пожала напудренную руку и
представилась, заверив, что ей безмерно приятно.
– Необычное имя, – милостиво кивнула Нэлла Генриховна,
пропустивши приятности мимо ушей. – Если не секрет…
– Какой секрет? – манерно всплеснула ладонями Верлена, слишком
поздно вспомнив, что к её маникюру, точнее, к его отсутствию,
лишнего внимания привлекать не стоит. – Маме очень нравилось имя
Вера, а отцу – Елена. Вот и сошлись на среднем. Еле-еле
регистраторшу в ЗАГСе уговорили.
– Как мило, – сказала Нэлла Генриховна так задушевно, что
Верлена чуть не поверила.
Чуть – потому что была Верлена, чтоб вам пусто, ветераном
трудоустройства и если в чём и разбиралась, то в оттенках
начальственного «мило». И данный оттенок не обозначал ничего
хорошего. Потерю интереса он означал, пустое ожидание обещанного
звонка, ещё на несколько дней приблизившуюся роковую дату,
безнадёжное перекапывание сайтов вакансий, любых, каких угодно… Эх,
надо было наврать с три короба про несчастную любовь или потерянную
во младенчестве сестру-близнеца, или ещё хоть что-нибудь
интригующее.
– У меня большой опыт работы с тендерами, – с нажимом сказала
Верлена, пытаясь удержать позиции. Ей нельзя завалить это
собеседование! – Пять лет в «Агропандемониуме» и два года в…
– Да-да, – Нэлла Генриховна искусно подавила зевок. – Я
внимательно прочла ваше резюме, Верлена. Мы заинтересованы в таких
работниках.
Ни слова об обязанностях, ни одного вопроса по сути. Плохо-то
как.
– Вообще-то, – Верлена чувствовала, как отчаянье заливает
донжоны и бастионы, а из-под взлелеянных пластов дзена всплывает
обыкновенная паника, – чтобы уговорить регистраторшу в ЗАГСе, папа
сказал, что «Верлена» – это «верность ленинизму». И только
тогда…