– Что же ты медлишь? – спросил Индарион.
Богиня, глубоко вдохнув, протянула руку к украшению. Вздрогнула,
едва коснувшись янтарных капель, когда ее сущность начала утекать
внутрь ожерелья. И когда божественной силы в ее теле уже не
осталось, девушка рухнула на пол без чувств. Теперь девушка, не
Богиня.
– Прощай, Ардасса, – молвил Индарион.
Эхтунарон молчал, стараясь не смотреть на опустошенную телесную
оболочку, лежащую у ног Богов. Индарион повел рукой, и облачный пол
разошелся, приоткрывая вид пока еще мертвой планеты. Телесная
оболочка Ардассы опустилась сквозь облака, а затем пол над ней
сомкнулся.
Агнэм проснулся, зевнул. Размял шею и руки. Ему что-то снилось,
но он не мог вспомнить сна.
За несколько минут до этого кто-то из слуг внес в королевские
покои таз с водой и полотенце. Агнэм умылся, оделся, после чего
покинул комнату. Двое гвардейцев, что охраняли покои изнутри, вышли
следом. Без охраны новый король не оставался даже в собственных
владениях.
У дверей ожидал слуга. Юноша в чистенькой, простецкой одежде
сидел на крохотной деревянной скамейке. Стоящие по обе стороны от
входа в покои стражники не обращали на него никакого внимания.
Завидев короля, ударили кулаками в грудь в знак приветствия. А
паренек, вскочив, тут же бухнулся на колени.
– Прикажете подать завтрак, повелитель? – боязливо спросил
он.
– Да, – Агнэм поморщился, глядя на чуть ли не распластавшегося
перед ним слугу. – Накройте стол в малой трапезной – там, где я
всегда принимал пищу раньше. И не нужно чрезмерного изобилия – я не
такой обжора, каким был мой брат.
– Как прикажете, повелитель, – юноша тут же убежал выполнять
распоряжение.
К трапезной, в сопровождении гвардейцев, Агнэм шел тихими,
пустыми коридорами. Во времена правления отца в замке было
оживленнее и светлее, но за последние два года все хорошее ушло из
этих стен. Остались лишь напряженность и боязнь, расползшиеся по
комнатам, галереям, залам; охватившие подвалы, каморки прислуги,
кухню, кладовые; притаившиеся в темных закутках и осмелевшие там,
где еще горел свет надежды.
Неприязнь к брату, сменившаяся было скорбью, вернулась вновь.
Сортхэм запугал обитателей замка, и они прислуживали тирану с
опаской и нехотя, опасаясь неволи и боясь за свои жизни.
Его тоже боялись. Агнэм чувствовал напряжение, все еще разлитое
вокруг. Отмечал пугливые взгляды прислуги, да и гвардейцы, как он
думал, относятся к новому королю настороженно. Потребуется много
усилий, чтобы в замок вернулись уют и покой, но Агнэм был готов
работать над этим.