Так мы и сделали. Позади нас выли потревоженные моры, но я даже
не оглядывался, я был полностью сосредоточен на арке, которую
указал мой спутник. Мы нырнули во двор-колодец. Нужная дверь
действительно оказалась открыта, и мы влетели в тёмное и тесное
помещение. Наверх вела лестница. Буквально на ощупь мы добрались до
первого пролёта с окном, а потом – на второй этаж.
Тут были две двери. Одна – распахнута настежь, другая – заперта.
Я зарядил оба пистолета, и мы вошли. Оказались в просторной
квартире с десятью комнатами и кухней. Внутри никого не обнаружили.
Место это вполне подходило, чтобы переждать нашествие существ. Я
запер дверь чёрного входа, через которую мы проникли в квартиру, и
заставил на всякий пожарный мебелью.
Мы расположились в большой комнате с балконом, круглым столом
посередине и креслами. Томаш снял кафтан и засучил рукав: на
предплечье его зияли следы зубов. Мне же пришлось снова через
чёрный ход спуститься во двор и набрать в чугунную кастрюлю снег,
затем развести огонь в плите и вскипятить воду. А пока Томаш
промывал укус, я нашёл в сундуках одежду и порвал на тряпки
какую-то рубаху, чтобы замотать рану. Всё это время моры завывали
на улице под окнами.
– Достала-таки, тварь проклятущая, – ворчал старик, когда я
накладывал ему повязку. – Как же болит! Точно руку отрежут, когда
вернёмся. Небось, зараза уже пошла.
– Могу заморозить, – предложил я. – Поменьше болеть будет.
– Это как же? – усмехнулся Томаш.
– Увидишь. Правда, на людях я свои способности ещё не
испытывал.
– Да плевать, давай, лишь бы не болело. Всё равно у нас, прямо
скажем, шансов немного.
Я сосредоточился, провёл ладонью над предплечьем старика, и оно
покрылось черноватым льдом.
– Ну ты даёшь, Сашка, – хмыкнул Томаш, осматривая замороженную
руку. – А знаешь, и правда, меньше болит, – он откинулся на кресле.
– Поесть бы ещё чего-нибудь. Не наколдуешь, часом, а? Да ладно,
шучу. Если бы у кого была возможность жрачку наколдовывать, цены б
ему не было. Однако нет такого на белом свете.
Я достал из мешка и положил на стол кулёк с вяленым мясом. Но
когда рассказал, откуда у меня эта еда, Томаш расстроился.
– Нельзя такое есть, – вздохнул он. – И тебе не советую.
– Я уже много съел, – сказал я. – И воды у меня полная фляга из
натопленного снега.
Усевшись в соседнее кресло, я принялся поглощать остатки
запасов.