– Я как увидел тебя вчера, – сказал Фрол, – так мне сразу мысля
и пришла. Лишних людей в таком деле не бывает, а у тебя вон оружия
– на целое войско хватит. Пользоваться, надеюсь, умеешь? Не просто
так нацепил на себя?
– А что, есть сомнения? – поинтересовался я.
– Всякое бывает, – проговорил кузнец. – Ты, если что, без
обид... Нам же надо уверенными быть. А коли стрелять умеешь и не
торопишься шибко, задержись на пару дней, помоги, а? Деньги для
тебя, может, и небольшие, но и риски невелики. Попужаем их маленько
– глядишь, и вернут девок наших. А то ведь мочи нет терпеть их
выходки. То приедут, овцу уведут, то поле потопчут, а в позапрошлом
году в Грязево даже мужика одного убили. Надо же Селивана
приструнить-то, а?
– А помещик что ваш? – спросил я.
– А что помещик? Ему и самому не резон с вольными бодаться. Ещё
попробуй ведь докажи, что это ветряковцы, а не кочевники какие.
Хотя, помнится, за убитого тогда судились. Но только что проку,
если Селиван не угомонится никак?
Я задумался. Я плохо представлял, сколь велика по местным меркам
предлагаемая сумма, но если за комнату Ефросинья просила копейку в
сутки, то на два рубля можно долго жить. По заверениям мужиков,
времени много не займёт: всего-то съездить туда и обратно – итого
день. Да и чем я рисковал? Со своими способностями – ничем. Так
что, можно сказать, деньги на халяву почти.
– По рукам, – сказал я. – Вы мне – два рубля, а я еду с
вами.
На том и порешили. Ехать собирались послезавтра рано утром.
Вернувшись домой, я обрадовал Ефросинью, что деньги скоро
будут.
– Работку кое-какую предложили мужики, – я прошёл в комнату и
снял перевязь с саблей. – Так что, сегодня-завтра я у тебя тут
поживу, ну и заплачу, разумеется, сколько скажешь.
– А, так тебя, небось, запрягли в Ветряки ехать? – догадалась
она. – Ох, чует моё сердце, ничем хорошим эта затея не закончится.
И зачем с вольными бодаться?
Ефросинья сидела за прялкой и рукодельничала. Дети, как обычно,
возились на полу.
– Староста говорит, что вряд ли до драки дойдёт, – передал я,
что слышал, хотя и сам не был уверен в этом.
– Да брешет он! Вольные так просто смотреть на вас не будут. У
них тоже самопалы имеются. А девок наших, может, и убили уже
давно.
– За что? – я стянул с себя кафтан, оставшись в камзоле и
рубахе, треуголку повесил на крючок над кроватью.