– Какие люди! – воскликнул Фрол при виде своего недруга. – А ну
говори, пёс, куда дочь мою дел?
– Заткнись, Фролушка, – ухмыляясь щербатым ртом, прогнусавил
Селиван, – не видал я твою девку. А если будешь мне докучать, так
мы с тобой наш прежний разговор продолжим, только теперь
по-другому. Надоел ты мне. Прицепился, как репей.
– А что вы у нас делали на прошлой неделе? – крикнул кто-то из
толпы.
– А что хотели, то и делали, – огрызнулся Селиван. – Я – человек
свободный. Куда желаю, туда и еду, и не вам, холопам, мне
указывать. Понятно вам, морды? Так что валите прочь, покуда
целы.
– Да врёт он всё, мужики! – воскликнули в толпе. – Посмотрите на
рожу его беззубую. Врёт и не краснеет, падла!
Выкрик это вызвал новую волну негодования. Кто-то вытащил из
ножен саблю, кто-то наставил на противника ружьё...
Вдруг раздался выстрел. Я не видел, кто пальнул первым. Но
заслышав ружейный хлопок, понял: медлить нельзя. В руках я держал
пищаль. Какой-то парень целился в меня. Мы выстрелили почти
одновременно. Расстояние было небольшим – шагов десять. Парень
завалился на дорогу, а я почувствовал, как сработала моя ледяная
защита: пуля угодила мне в живот.
Со всех сторон загрохотала стрельба, завопили раненые, кто-то
орал: «бей супостатов!». Белое облако порохового дыма окутало
толпу. Мужики с топорами, вилами и саблями ломанулись друг на
друга. Я отбросил ружьё, выхватил оба пистолета и выстрелил в
Селивана. Его не задело, зато я попал в какого-то мужика, что стоял
позади него.
Селиван выстрелил, достал саблю, рубанул по шее какого-то парня,
подскочившего к нему с топором, и ринулся на меня. У меня тоже в
руках была сабля. Я пригнулся, и сабля Селивана пронеслась над моей
головой, а мой клинок вонзился ему в живот.
Свободной рукой я вытащил из-за пояса последний пистолет и
пальнул в лицо мужику, который хотел ударить меня топором. Я
оттолкнул Селивана и тут же увидел ещё один занесённый надо мной
изогнутый клинок. Увернулся, лезвие мелькнуло перед самым носом.
Сделал ответный выпад, моя сабля воткнулась в шею врага, и когда я
вытаскивал её, кровь брызнула мне в лицо.
Вилы третьего устремились мне в грудь, я снова отклонился, и
гардой треснул мужику по зубам, и тот упал, а соседнего рубанул по
шапке.
Кругом царил хаос: люди вопили не своими голосами и падали под
ноги товарищам, заливая кровью мёрзлую землю. Образовалась
толкучка, и где свои, где чужие, уже было невозможно разобрать.
Рядом я заметил лысину кузнеца, он вонзил топор в голову какому-то
бедолаге, а потом стал размахивать им, не подпуская никого к себе.
Слева и справа толпились наши мужики, а на нас наваливался враг,
сомкнув свои ряды. Теперь уже невозможно было как следует
замахнуться, и я просто тыкал саблей куда попало.