Праздничные одежды зажиточных
гульдсанденцев своей новизной и добротностью перекрывали, стирали
напрочь, заслоняли и расцвечивали серость облачения малоимущих и
середняков. Внезапно из толпы встречающих выскользнули две стайки
женщин с большими деревянными подносами, уставленными чашами с
холодным пивом и хмельным мёдом, чтобы утолить жажду ярла Кракена и
его людей, разгорячённых солнцем и быстрой дорогой.
В этот день и рабы, числом около
десятка, были освобождены от работы, но жались друг к другу в
отдалении: их серая, застиранная одежда и коротко остриженные
волосы бросались в глаза всем. Но и они голодными не остались.
За столами места хватило не всем,
тогда на траве расстелили холсты, поверх которых в глиняной посуде
расставили горячую еду, солонину и хлеб. Дружинники ярла,
насыщаясь, шумно обсуждали хозяйский приём. Время отдыха обернулось
для них нежданным весельем.
За правым боковым столом,
располагаясь почти в центре, обращала на себя внимание дружная
семья: пожилой глава семейства, его всё ещё привлекательная жена,
двое взрослых сыновей и улыбчивая красавица дочь. Мужчина носил имя
Калле и происходил из Свеаланда, где получил прозвище Шреддар –
портной, потому что мастерски изготавливал одежду на любую пору.
Его жена – Герда сама ткала полотна для будущих обновок, а так же
скупала лучшие в Гульдсандене готовые ткани. Сыновья, Ларс и Токе
кроили из них заготовки, сообразно меркам заказчиков. А дочь по
имени Тордис помогала отцу: вместе они шили и украшали готовую
одежду. И к этому у Тордис оказался особый дар: она точно знала,
какие и куда нашить ленты или где поместить вышивку, где
расположить медные пряжки, что семья приобретала у местного
кузнеца, сделанные по собственному заказу, как привести заказчика в
восторг от покупки, восхищаясь тем, как ловко на нём сидит новая
одежда. Парадность одеяний гульдсанденцев, которую сейчас видели
гости, была исключительно заслугой семьи Шреддаров.
Сегодня Тордис выглядела просто
восхитительно: чистое, слегка загорелое лицо селянки сияло
молодостью и лёгкостью характера, а ямочки на щеках подчёркивали
весёлость и покладистость девичьего нрава. Улыбка не сходила с её
губ, казалась, Тордис беспредельно рада этому дню, этой жизни, этим
людям и этому миру. На льняной рубахе василькового цвета, вышитой
серебристыми лебедями и ветвистыми деревьями, прячущимися среди
россыпей красных шелковистых лент, красовалась золотисто-жёлтая
накидка, украшенная такими же затейливыми медными бляшками,
сопровождающими каждое движение Тордис мелодичным перезвоном. Её
гебинде отливало свадебной белизной, а венец оказался из настоящего
серебра. Со стороны было видно, что девушка любила наряжаться по
поводу и без всякого повода. Многие хозяева Гульдсандена и гости
заглядывались на эту красоту, даже сам ярл Кракен обратил на Тордис
внимание, потому что не смог отвести взгляда от лица и фигуры
молодой селянки, а в его глазах, то и дело, мелькали восхищение и
заинтересованность.