Йомсвикинги зарабатывали свой хлеб
грабежами и наёмничеством, но не было на свете более выносливых,
опытных и отважных бойцов, спаянных воинской дисциплиной в
непобедимые ряды щитов, копий и мечей. Пальнатоки благоразумно не
ввязывался в распри соседних правителей, даже, когда предлагали
большую оплату или богатую добычу, но никогда не упускал своей
выгоды в набегах на побережье Восточного моря: всё, что бы он
недополучил от отказа в подобных случаях, сопряжённых с
приобретением явных врагов, он брал в набегах, и без всяких
последствий для Йомсборга. Теперь Пальнатоки не стало, и для
Братства наступило смутное время.
На смертном одре Пальнатоки определил
приемника – им стал ярл Сигвальди
Струт- Харальдссон.Старый
йомсборгский конунг всегда отмечал в том мудрость и
предприимчивость. Но внук Пальнатоки -Вагн Окессон во
всеуслышание заявил, что за мудростью Харальдссона прячется
трусость, а за предприимчивостью – жадность, хитрость и обман. Вагн
имел право так говорить, ведь в двенадцать лет он сам победил
Сигвальди в испытательном бою. Отрок взял верх над воином и был
принят в йомсвикинги за шесть лет до положенного срока, тогда об
этом много говорили, а над Сигвальди и его людьми втихомолку
посмеивались. Вагну пришлось подчиниться воле деда, но это не
спасло Братство от раскола. Теперь Сигвальди сам решал куда и кому
идти в морской поход, с кем договариваться, а кого – брать силой.
Хитро, по-заячьи, путая следы, новый конунг озаботился собственным
обогащением – много добычи стекалось в его руки, которые стали
забывать крепость рукояти меча. Зачем конунгу воевать самому? Также
Сигвальди поступал и с законами Братства, трудясь не над их
исполнением, а в поисках лазеек для обхода и обмана.
Этой ночью новый конунг
встретился с двумя преданными морскими ярлами, жадными до добычи,
но умеющими держать язык за зубами – Диром Чёрным Вепрем и Сигурдом
Серым. Во внешности и взгляде Сигурда не содержалось ничего
примечательного, но он имел одну особенность – его присутствие
всегда казалось незаметным, а передвижения – бесшумными, и речь он
имел тихую и небогатую словами. Серый никогда и ничего не делал
открыто или напоказ, но действуя исподтишка, всегда добивался
своего. Хирдманы исполняли его негромкие и немногословные приказы
беспрекословно, потому что боялись этого серого лиходея, который
убивал неугодных также тихо и бесстрастно.