Помню, какой стоял шум в газетах, когда в 1903 году в Холборне
установили первый в Лондоне пэйфон[1].
Этот красный домик в прессе называли знамением новой эры.
Журналисты оказались правы: через какие-то четыре года
телефонные будки можно встретить в Лондоне едва ли не на каждой
улице. Бросив в щель монету, я попросил телефонистку соединить меня
со Скотленд-Ярдом. Сквозь шум атмосферных помех до меня донесся
голос Лестрейда, сообщивший, что в бильярдном клубе полностью
подтвердили алиби Леруа.
Я повесил трубку на рычаг и вышел из будки. Инспектору соврали в
«Гриндере»: в день совершения убийства Леруа в клубе не было.
Поймав такси, я направился в Пимлико.
[1] Так называли первые таксофоны. От
английского глагола pay – платить.
Я попросил водителя остановить машину неподалеку от особняка
Леруа в тени растущего у дороги вяза.
- Сэр, ждать не положено, - недовольно пробасил таксист.
Я пообещал ему десять шиллингов за полчаса ожидания, и водитель
успокоился.
В одном из окон особняка Леруа горел свет и время от времени на
занавеску ложилась тень высокого худого мужчины. На исходе получаса
я уже собирался было попросить водителя отвезти меня на
Бейкер-стрит, как вдруг в конце улицы появился автомобиль и
подъехал к воротам особняка.
Тут же занавеска отодвинулась и в окне появилась бледное лицо
француза. Свет в комнате погас, а через две-три минуты Леруа
появился на крыльце. Быстро пройдя по тропинке через придомовую
лужайку, он сел в машину. Машина тронулась.
- Даю полсоверена, если будете незаметно следовать за тем
автомобилем, - сказал я таксисту.
Тот удовлетворенно хмыкнул и завел мотор. Машина Леруа быстро
ехала по Воксхолл-Бридж-роуд в сторону Темзы. Преодолев реку по
Воксхолльскому мосту, француз свернул на Харлифорд-роуд, довольно
быстро достиг Овала и, снизив скорость, принялся петлять по
переулкам Кеннингтона. Соблюдение безопасной дистанции, очевидно,
требовало от моего возницы немалых трудов: он весь вспотел.
- Полу́чите соверен, - шепнул я, напряженно вглядываясь в задние
фары автомобиля Леруа.
Добравшись до Саутварка, мы снова очутились у Темзы. На этот раз
реку пересекли по Тауэрскому мосту и, свернув направо, оказались
сначала в Табачных доках, а затем – на темных улочках самого
злачного района Лондона, Уайтчепела. Именно здесь находили мертвых
проституток, которых пресса называла жертвами Джека
Потрошителя.