Отец остро посмотрел на меня.
— Верно. Везунчик. Среди береговых братьев везучими можно
считать тех, кого не повесили, как Кидда, не сожрали, как Олоне, и
не убили в битве, как Томаса Тью.
Я хотел возразить, что Морского Черта не повесили, не сожрали и
не убили, но вспомнил, что конец Бриджмена, если верить Кильке, был
еще печальней… Дьявол с Бриджменом! Сейчас меня больше интересовал
рассказ отца, чем истории о давным-давно сгинувших пиратах.
— Каллифорду не хватало людей, и, когда команда «торговца»
сдалась, он выкликнул желающих к нему присоединиться. Он даже
пообещал таким добровольцам долю за проданный груз. Тех, кто
отказались стать пиратами, он посадил в ялик и отправил на все
четыре стороны. – Отец сделал длинную затяжку. – Меня в ялике не
было.
«Да уж я догадался!»
Но я снова смолчал. Папашу впервые понесло на такие разговоры, и
я слушал его, затаив дыхание.
— Каллифорд был неплохим человеком, – откашлявшись, сообщил он.
– Когда я дал Робу клятву верности, он не тронул Аланну, не
позволил своим людям считать ее добычей и разрешил высадить ее на
Ангилье. Там она работала служанкой в трактире, но недолго. Я
оказался хорош в абордажному бою, быстро учился морскому делу и
вскоре стал помощником Роба. Когда мы захватили голландский шлюп,
Каллифорд отдал его под мое командование…
— А как же суд над людьми Каллифорда? Значит, повезло не только
ему?
Отец выколотил пепел из трубки в ониксовый череп.
— К тому времени наши с ним пути разошлись. Надвигалась война за
испанское наследство, я купил патент капера, а он продолжал
захватывать все суда без разбору, и испанские, и голландские, и
английские. Вот почему его людей признали виновными в морском
разбое и повесили. Вот почему с тех пор я ни разу не выходил в
плавание без патента… Тем более что вместе со мной плавала
жена.
— Что?!
Этого я не ожидал, помня железное правило отца: «Никаких женщин
на борту». До сих пор я думал, что плавание, ставшее для моей
матери роковым, а для меня – первым, было коротким, каботажным,
почти случайным.
Отец швырнул трубку на стол.
— Я предложил купить ей дом в Нассау, но она была упряма,
как…
Папаша бросил на меня красноречивый взгляд. А я попытался
представить на борту корсарского судна молодую женщину, которая
всегда была для меня лишь черноволосой красавицей на портрете…
Попытался – но не смог.