Тропинки от деревни и правда не было. Всё заросло некошеной, по меньшей мере, с весны травой. Да и деревней селение сложно назвать: три двора, два из которых выглядели заброшенными. Поодаль чернели развалины других зданий. Не то прежде деревенька была крупнее, да обмельчала, не то кто-то сарай затеял строить. В темноте не разберёшь. По-настоящему жилым выглядел только один дом: большой, куда добротнее соседей, из крепких, надолго сложенных брёвен. Из окон едва заметно пробивался свет лучины, а то и печных углей (очень уж тусклый!), из трубы шёл дымок. Аппетитно пахло жареным мясом. Жаль, ветер гнал запах от реки, иначе Серый точно бы не утерпел и присоединился. Я мысленно прикинула содержимое пригревшегося за пазухой кошеля. С десяток медных монет и три серебрушки. Столько же или чуть больше спрятано в сумке, оставшейся у мужа. С лихвой хватит на ночлег и ужин, если местные жители решат содрать денег с бедной странницы, да ещё и закупиться завтра чем повкуснее червивой крупы останется.
Я кокетливо постучала в дверь костяшками пальцев. В ответ на звук в доме что-то упало, покатилось по полу. Послышались торопливые шаги: сначала по комнате – шмыг-шурх, будто кота спугнули - потом в сенях. Кажется, хозяева никак не ожидали гостей.
- Кто тут? – глухой голос у самой двери.
- Сами мы не местные, - затараторила я, - странствующая нищенка, без дома, без семьи, впустите на ночлег, подсобите, чем можете!
За дверью зашебуршало, запыхтело. Открыла старушка, настолько худая и болезненная, что я постыдилась строить из себя побирушку. Поверх древнего, местами в пятнах, платья она накинула цветастый платок, прикрывший грязные редкие волосы, торчащие паучьими лапками.
- Доброго вечера, хозяюшка! Путь в Морусию держу, да с дороги сбилась. Не подскажите, куда мне? – закончила я.
- Конечно, доченька! – обрадовалась бабка, озираясь по сторонам. Крепко же я её напугала! Никак не поверит, что за углом не прячется отряд вооружённых мужиков. – Ты проходи, проходи. Притомилась никак с дороги? Пойдём, я тебя накормлю-напою. Хоть отдохнёшь чуть.
Обрадованная радушием, я переступила порог. В сенях было темно, хоть глаз выколи, под ногами путался какой-то мусор, но не со старушки, живущей в глуши, чистоты требовать. Несколько раз приложилась лбом обо что-то крупное, тяжёлое, вроде засоленного сала. Облизнулась. Всё-таки в тут не бедствуют – удачно зашла. В комнате чуть посветлело, но толком мало что удавалось разобрать: растопленная печь, в устье весело шкварчала сковородка с чем-то мясного происхождения, огромный стол тёмного дерева с трудом помещался в кухне, лавки с накиданными тряпками, да пара дверей в соседние комнаты.