Он погасил прожектора — на
юго-востоке небо было светлым и ясным. Морозец стал крепче, даже
наверху ветер немного поутих, установился антициклон. Надолго ли?
Гиперборейская погода переменчива.
Южный склон в сумерках казался
совершенно белым — иней покрывал и кустарничек, и мох, и
разбросанные по земле большие округлые камни. Олаф посмотрел назад
— северный склон тонул в ночной тени, а над океаном поднимался
легкий парок.
Обойти остров по периметру можно часа
за два. Если не торопиться. Но… Сегодня он пойдет вниз по южному
склону, что бы там ни предписывали инструкции и о чем бы ни шептала
опасная, злая надежда. На острове нет живых, и не надо себя
обманывать. Живые давно дали бы о себе знать. А пока знать о себе
дают только мертвые. Нет, Олаф не был сумасшедшим и не верил в
сказки, даже в страшные сказки. Мертвые не могут ходить и говорить.
Но… иногда живые ловят слабые импульсы, исходящие от мертвых, а
страх перед смертью превращает эти импульсы в мороки. Вот как-то
так…
Почему они не вернулись в лагерь?
Может, он напрасно грешит на «шепот океана»? Может, произошло
что-то другое? Но что?
Война с варварами закончилась, когда
Олафу было двенадцать лет, о чем он и его ровесники весьма тогда
сожалели. И, конечно, нападение варваров на остров не исключалось,
до Гренландского архипелага хоть и далеко, однако бешеной собаке
десять верст не крюк. Но, во-первых, варвары давно оставили попытки
нарушения границ, а во-вторых, и в-главных, тогда от лагеря не
осталось бы ничего, кроме разве что пемзовых плит под времянкой.
Скорей всего, забрали бы и их. Не говоря про спирт, консервы,
одежду. Они бы и мертвых тел не оставили.
Олаф слышал, что варвары кормят
беременных мясом умерших младенцев, хотя и сомневался, что такое
возможно. Но свидетельств каннибализма варваров имелось достаточно,
и дело не в их первобытной дикости и не в чудовищности их
многочисленных культов, а исключительно в стремлении выжить.
Некоторые (в том числе ученые) считали, что это генетически
закрепленная потребность, что варвары выжили после потопа благодаря
мифическому гену агрессивности, желанию пожирать себе подобных в
прямом и переносном смысле. Олаф имел на этот счет свое мнение:
просто агрессия как способ выживания закрепилась культурно, а не
генетически. Ведь дети варваров, выросшие среди гипербореев, ничем
от гипербореев не отличаются. А желание гиперборейских мальчишек
хоть немного повоевать разве не проявление агрессии?