Олаф отпрянул и еще секунду продолжал
сомневаться в увиденном.
Вот она, страшная расплата за
маленькую надежду… Он споткнулся о ноги мертвеца — окоченевшего и
полураздетого. И, не будь тело окоченевшим, Олаф решил бы, что
кто-то с катера не дошел нескольких шагов до спасения, но… Даже в
темноте довольно было пощупать тело, чтобы определить: смерть
наступила когда угодно, только не в ближайшие полчаса. Кому, как не
медэксперту отдела БЖ, в этом разбираться…
Связь с группой студентов прервалась
пять дней назад. Скорей всего, вышла из строя рация или генератор
ветряка, но жесткие инструкции отдела БЖ предписывали выслать
спасательный катер, если связь не восстановится в течение сорока
восьми часов. Олаф когда-то тоже ездил в такие экспедиции —
студентов после зимних каникул часто отправляли на северные
острова. Эта группа собирала штормовые выбросы, в основном,
конечно, водоросли; студентов-медиков, как ребят с нервами
покрепче, посылали бить тюленя, и им все завидовали (напрасно,
кстати: охота на бельков — занятие не из приятных). Олаф хорошо
помнил эти поездки, в юности две недели на необитаемом острове
представлялись романтическим приключением, чем-то вроде детской
игры в первых гипербореев, переживших потоп, в которой все
по-настоящему, по большому счету — и матери вечером не позовут
ужинать и спать.
Мертвое тело в двухстах шагах от
времянки — не игра… Инструкция отдела БЖ перестала казаться
ненужной перестраховкой: значит, не зря на Гагачий остров шел
спасательный катер с десятком взрослых опытных мужчин на борту, не
зря в состав группы спасателей входили следователь и медэксперт (он
же врач, но сначала все-таки медэксперт). Вовсе не пожурить
студентов им предстояло, не посмеяться над несданным зачетом…
Если живые оставили мертвого валяться
в прямой видимости от лагеря, значит живым не до мертвых, значит им
самим угрожает смертельная опасность, они сами нуждаются в
помощи.
Олаф едва не забыл, что мало
отличается от этого мертвеца, что тоже в смертельной опасности и
запросто останется лежать на камнях не в двухстах, а в пятидесяти,
скажем, шагах от времянки, — но он врач, он взрослый и сильный
человек, он прибыл сюда спасать, а не спасаться. Может быть, именно
эта мысль, снова подтолкнувшая остывающую кровь, позволила ему
пройти последние двести шагов.