– О чем напомнить? – сказал самому
себе Петрович, видя, как мелькает спина убегающего Наумочкина.
Когда он пришел в слесарку, Кульков
был уже на месте. Рядом с ним стоял человек в военной форме,
которому Кульков что-то горячо объяснял, а тот всё время вертел
головой в разные стороны, будто вокруг него летала муха.
– Вот, кстати и он, – сказал Кульков,
показывая рукой на вошедшего Петровича. – Знакомьтесь, это майор
Орешкин, а это – Григорий Королев.
– Очень приятно, – отозвался офицер и
протянул руку. Петрович пожал ее, и майор, попрощавшись с
Кульковым, пошел на выход.
– За мной, пожалуйста, – сказал он
Петровичу. Королев не успел даже поздороваться со своим
начальником, а тот и не настаивал – лишь рукой махнул, иди, мол,
скорее отсюда, а то…
Офицер шел впереди. Королев думал,
что, наверное, ему не удаться поговорить с этим человеком по поводу
того, куда они направляются, хотя он догадывался, что их путь лежит
прямиком к метро.
Шли они быстро. Офицер, не
оборачиваясь, шагал четким уверенным шагом, как на параде. Петрович
еле за ним поспевал, но не жаловался.
Наконец перед ними показались широкие
стеклянные двери с надписью «Вход строго по пропускам». Майор
вставил пластиковую карту в щель считывателя, приделанного на
двери, и, пропуская вперед Королева, закрыл за собою дверь. Они
вышли на перрон, помеченный номером первым, о чем ясно говорил
маленький желтый плакат с черной цифрой, свисавший с потолка.
Потянулись скучные минуты ожидания электрички, когда они стояли за
красной линией безопасности. Королеву хотелось как-то скрасить
короткую скуку, и он решил слегка разрядить обстановку:
– А правда, что в тоннеле есть
огромные тараканы в виде крабов? – задал он глупый вопрос майору,
когда прошло минут пятнадцать после того, как они вошли в метро.
Майор удивленно посмотрел на Королева, но промолчал. Как ни
странно, Петровичу стало легче от того, что он выговорился таким
вот образом, и, на сей раз, решил молчать вплоть до того момента,
пока тот сам с ним не заговорит.
Наконец, подошла электричка. Старые
вагоны, возившие людей с середины семидесятых, выглядели, тем не
менее, как новенькие. Бригады мастеров тщательно следили за
состоянием корпусов, применяя для их обработки новейшие
синтетические средства. Вообще, особая обстановка на островах
каким-то непостижимым образом влияла на Королева. Он не мог себе
объяснить, почему, например, все вещи, которыми он пользовался – от
зубной щетки, до токарных станков, не стареют, и выглядят так,
будто только что сошли с конвейера. Внешний вид вещей странным
образом влиял на Королева, будто он тоже, вместе с ними,
обновлялся, становясь моложе, когда касался их рукой, или проходя
мимо них. Эта уверенность в тонких, невидимых глазу, переменах,
была его единственным секретом, которым он ни с кем не хотел
делиться. Он чувствовал, что именно в таком молчании ему становится
по-настоящему хорошо и спокойно под трехкилометровым слоем земли.
Остров, напичканный тайнами, сам сделал Королева живой тайной,
эдаким ходячим секретом, который не хочется никому открывать.