Дорожка была пуста. Народ, гуляющий в парке, игнорировал её
начисто — никто даже не смотрел в сторону источника, словно тот
бесследно растворился в пейзаже и стал невидимым. Ну или, может,
местные вот так демонстрировали обиду на несостоявшийся
туристический хит.
Роберт приостановился. Вернулось ощущение беспокойства, как
накануне вечером. Мелькнула иррациональная мысль — а не лучше ли
повернуть назад? Но он отбросил её и пошёл к бювету.
Тот представлял собой шестиугольную призму из красновато-серого
туфа. Каждая боковая грань была снабжена широким окном. При должном
уходе эта постройка смотрелась бы импозантно — сейчас от неё,
однако, веяло запустением. Давно не мытые окна потускнели и
утратили блеск; сорняки пробивались из-под асфальта вдоль стен.
Дверь заскрипела, когда Роберт потянул её на себя. Внутри
оказалось так же безлюдно, как и снаружи. В центре зала была
колонна — очень толстая, шестигранная, повторяющая по форме всё
здание. А из колонны торчали краники, по одному на грань.
Он подошёл к ближайшему крану и запоздало сообразил, что не взял
с собой тару — ни бутылку, ни кружку. Впрочем, обстановка не
располагала к тому, чтобы соблюдать приличия и условности. Роберт
повернул рукоятку, сложил ладони ковшиком и подставил их под
струю.
Хотя источник официально назывался холодным, вода была скорее
чуть тепловатой. «Комнатной температуры», если использовать
популярное выражение. Роберт поднёс ладони ко рту, помедлил пару
секунд — и сделал глоток.
Десятиклассники не соврали.
Вкус был не кислый, а сладковато-пряный, ненавязчиво-мягкий. И в
то же время присутствовал в нём трудноуловимый оттенок силы — то ли
железо, то ли что-то ещё. Свежесть, никак не связанная с
температурой. Прозрачная лёгкость, которая разливалась по телу с
каждым глотком. Уверенность, что всё сбудется…
Он пил и пил, не в силах остановиться.
И лишь поняв, что в животе уже не хватает места, медленно
выпрямился и аккуратно закрутил кран.
Вышел из помещения на солнечный свет.
Несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь к себе. Вкус
сладкой воды по-прежнему ощущался на языке.
Роберт подумал — ну ни фига себе.
Как городские власти прошляпили такое богатство? Тут можно было
не просто разбогатеть, а буквально озолотиться…
Хотя да, конкуренты подсуетились и всё испортили.