[1]
— почти единственное, что сохранилось в современности от городской
стены. Но на том месте, где она должна стоять, пока виднелся только
незаконченный фундамент, окруженный строительными лесами.
Добравшиеся к вечеру до городской
стены путники с телегой заплатили входную пошлину и пересекли
ворота города. Поначалу пейзаж по сторонам дороги не сильно
изменился. Под ногами была все та же разбитая тысячами колес
земляная колея, а на обочинах располагались все те же небольшие
участки обрабатываемой земли, густо засаженные растениями. Но скоро
показались и первые жилые строения. Сперва это были лишь
примитивные глинобитные хижины, крытые соломой. Однако ближе к
центру города обстановка изменилась. Из-под колес пропала грязь,
сменившись камнем брусчатки. Дома стали жаться все теснее друг к
другу, и на смену глинобитным хижинам пришли
фахверковые[2] постройки.
У городских стен народа было немного,
в основном, трудяги, обрабатывающие свои небольшие земельные
наделы. Но ближе к центральной городской площади начинала кипеть
настоящая деловая жизнь. Каждый встречный что-то продавал, покупал
или мастерил, и абсолютно все они невероятно спешили. На одной из
боковых улиц Порохова даже успела увидеть настоящую точку фастфуда.
Мужчина с тележкой зычно предлагал купить у него «вкуснейшие и
свежайшие» пироги с мясом.
Дорога сузилась, их телега, как и
прочие возы и всадники, попадавшиеся им на пути, невольно сбавила
ход, чтобы безопасно передвигаться в этой толпе. Некоторые
горожане, вынужденные прижиматься к стенам, чтобы их пропустить,
шипели вслед путникам обидные слова. Но деревенские провожатые тоже
за словом в карман не лезли и привычно отвечали городским
обитателям. Располагавшиеся вдоль дороги дома сначала поднялись на
один этаж, а затем начали расти и вширь, наползая вторыми этажами
на улицу и перекрывая небо. Полю Лебо стало казаться, что еще
чуть-чуть, бульвар сузится еще немного, сожмет боками побеленных
стен их телегу, так что она не сможет двигаться, а затем и вовсе
раздавит в теснине.
Но вот мимо путников проплыл
последний дом, и они выехали на площадь Комедии. Скрывшееся было за
стеной домов закатное солнце ударило их по глазам. Впереди
плескалась толпа людей, кипел центр цивилизации. Поль Лебо широко
раздул ноздри и вдохнул запах города, запах нового мира. Он ожидал,
что город будет пахнуть тухлыми яйцами и несвежим сеном, гнилыми
фруктами и рабочим потом, дешевым пивом и горьким маслом. Однако,
новый мир встретил исключительно приятными запахами: в воздухе
витали ароматы свежеиспеченного хлеба и яблочного сидра, со стороны
площади к ним примешивался слабый аромат пряностей. «Это знак, –
подумал Лебо, – знак того, что здесь быть новому началу». Но эти
приятные мысли развеяли донесшиеся грубые окрики мужиков,
следовавших по улице за путниками на своей повозке. Они устали
ждать, когда те освободят проезд, и решили поторопить растяп.