До этого сидящий в напряженной тишине
зал взорвался криками. Люди свистели и осуждающе улюлюкали, требуя
учинить расправу над обвиняемыми. Робер вдруг ощутил неприятный
комок в горле, он со всей ясностью осознал реальность и шаткость их
положения. Глейму пришлось встать, чтобы успокоить людей и дать
возможность заседанию продолжиться.
Солнце скрылось за горизонтом пару
часов назад, а дело только дошло до показаний обвиняемых. Ужасно
проведенная ночь и боль в затекших руках давили на членов
экспедиции, но они понимали, что впереди их может ждать боль
намного страшнее этой и, возможно, даже смерть. Люсьен Робер
поклонился куриалам и торжественно принес все требуемые клятвы. Но,
несмотря на обещание говорить одну только правду, в ходе допроса
геолог упорно отказывался назвать подробности своей биографии.
Порохова просто не успела проработать его легенду в достаточной
степени, и он боялся ошибиться. Робер заявил, что получил это
золото за продажу всей наличной продукции и своей мастерской в
Венеции перед переездом, но род и происхождение покупателя он
отказался назвать. Лебо и Маркезе не рассказали суду ничего нового,
они просто подтверждали слова Робера, не внося никаких
дополнительных подробностей. Члены экспедиции справедливо
опасались, что если они начнут много говорить, то суд сумеет найти
противоречия в их рассказах и поймать их на лжи, что было гораздо
хуже молчания.
Порохова боялась, что, не добившись
ответов на допросе, суд начнет их выбивать при помощи пыток, однако
после еще одного часа расспросов от них просто отстали. Позиция
путешественников была откровенно слабой. Несмотря на вероятность
того, что они были действительно невиновны, их запирательство
выглядело крайне подозрительным и настраивало народ Монпелье против
них.
Шепотом переговорив с судьей насчет
предусмотренных законом наказаний за подобный проступок, куриалы
удалились на совещание. А обвиняемые начали готовиться расстаться с
жизнью.
Вернувшись после получаса обсуждений
в зал суда, куриалы передали свое решение все тому же юноше,
который зачитывал выдвигаемое обвинение. Его звонкий голос прорезал
тишину зала. Некоторые присутствовавшие, уже умудрившиеся задремать
сидя, даже повскакивали со своих мест от неожиданности.
«Порча монет является серьезным
преступлением, но вина в этом не доказана, и они не могут отвечать
по этому преступлению. Однако, они приобретали имущество на эти
деньги и давали обещания вести и дальше такую торговлю. Эта
торговля несправедлива, и поэтому они должны отдать все
приобретенное имущество. Этой торговлей жители Монпелье потерпели
от пришлых ущерб и обиду, и все их остальное имущество будет
арестовано. Треть имущества отойдет сеньору Монпелье, а остальное
будет разделено между пострадавшими торговцами и ремесленниками.
Также они будут задержаны в городской темнице, чтобы искупить
вину.»