Ксюша перевела взгляд на чёрный заборчик, сырой, полусгнивший, и
выстроенную из красного кирпича баню. Там, у издалека торчащих
железных покосившихся кладбищенских крестов, стояли мучители её
матушки…
Баня вдруг сделалась зыбкой и зашаталась, как желе. Красный
кирпич потёк, и через полчаса на месте старого барака и новой бани
остались стоять одетая в форменное платье девочка да женщина в
изорванных тряпках...
***
Для военного переводчика Ксении Мутовиной война закончилась
внезапно. Казалось, что только вчера она ползала в грязи у обочины
Киевского шоссе, и не было спасения от того страшного грохота
огромной массы бомб. Массы, падавшей настолько близко, что не было
слышно даже их звука - только раздирающий душу свист от
проносящихся мимо неё осколков.
Она с трудом помнила, как взрывная волна, словно на подушке,
выкинула её в реку у горящей деревеньки. Как чёрный от копоти
штабной офицер, потерявший всю свою спесь, выл маленьким щенком,
повторяя только:
— Как же я-то теперь, а?! Как же меня-то?! Что же я-то - под
расстрел теперь?..
И еще одна картинка помнилась: доклад щуплого
лейтенанта-связиста с седыми висками и серыми глазами -
двадцатилетнего соседа по общаге Витьки Столетова:
— Перебитая линия связи восстановлена! Повторяю,
восстановлена.
Она трясла его серым фокстерьером, впиваясь сломанными ногтями в
руку, густой горький дым, разъедающий глаза, мешал говорить, но она
смогла доложить и о гибели генерала, и о сохранённых ею документах,
и о немецком «Фокке-Вульфе», зависшем над деревенькой и ловко
корректирующем прицельный огонь по остаткам шоссе.
Через бесконечное число ударов сердца о грудную клетку прилетели
наши истребители и, разогнав немцев, наконец очистили небо.
Кто-то записал её фамилию и звание, потом где-то там, наверху,
скрутилась тонкая спираль бюрократического механизма, и где-то в
небесной звёздно-кремлёвской канцелярии кто-то очень умный
аналитически сложил все грани её разбитой судьбы.
Через месяц её вызвали на Лубянскую площадь и представили
полковнику Худоярову. Последний как-то неловко почесал коротко
стриженный затылок и, хмыкнув, сообщил:
— Поступаете в распоряжение начальника особого отдела. Идите и
служите Советскому Союзу?! Надеюсь, что ваше имя не совпадёт с
резюме аналитического отдела ставки.