Штефан, шатаясь, побрел к носу корабля. Там лежал кто-то,
сохранявший человеческие очертания. Рядом с неизуродованными
трупами было спокойнее. Они были похожи на людей, они позволяли
обманывать себя иллюзией, что мир не сошел с ума и не закончился
прямо здесь.
Лежащим оказался герр Виндлишгрец. Его лицо обрело странный,
зеленовато-желтый оттенок. Он бесполезно зажимал рваную рану на
боку набрякшим водой и кровью кителем.
Губы чародея шевельнулись, но Штефан по-прежнему не слышал слов.
Тогда герр Виндлишгрец поманил его пальцем. Он послушно подошел и
опустился на колени. Чародей неожиданно проворным движением схватил
его за воротник и положил ему на лицо мягкую липкую ладонь.
В переносицу словно ударила молния. Магическая энергия
электрической вспышкой пробежала по венам, облизала лицо и руки, а
потом пульсирующим клубком свернулась у сердца, распуская колючие
искорки.
Мир вернулся – четкость очертаний, ощущений, а главное – звуков.
Теперь люди не бессильно распахивали рты – они кричали.
Конвульсивно сучили по доскам ногами, скребли окровавленными
пальцами с сорванными ногтями, катались по палубе и выли, страшно,
вибрирующе, будто захлебываясь забившей горло болью.
– Вы зачем?! – крикнул он, стряхивая руку чародея. – Я тоже
умру! Зачем вы… разбудили?!
Мир снова покрылся туманом, и он успел обрадоваться, что
возвращается благословенная отстраненность, но в следующее
мгновение он понял, что это слезы застят глаза.
– Потому что ты можешь выжить. Ты сын Вайба Надоши?
– Да, – прошептал он, с ужасом глядя, как безногий матрос
пытается перебраться через борт.
– Не смотри туда, – осадил его чародей и, взяв двумя пальцами за
подбородок, развернул к себе. Глаза у него были спокойные, и это
спокойствие будто передалось и Штефану. – Смотри на меня. Как тебя
зовут?
– Штефан, – с трудом вспомнил он.
– Отлично, Штефан. Я сейчас дам тебе одну вещь. И ты пообещаешь
ее сохранить, хорошо?
– Какую вещь?
Предложение герра Виндлишгреца казалось абсурдным. Ему
показалось, что он сейчас достанет какую-нибудь игрушку, из тех,
которыми взрослые вечно пытались отвлекать его, когда мир
рушился.
– Сначала пообещай, – чародей смотрел без улыбки, и в глазах его
все отчетливее читалась тоска. – Это очень важно, Штефан. Не знаю,
выживет ли кто-то кроме тебя, но ты должен выжить. И сохранить то,
что я тебе дам. Это… очень важно.