Ближе к приливной зоне появились и обещанные рифы,
едва выглядывая из воды. Их пришлось огибать,
а в какой-то момент днище глайдера заскребло
по песку, и Джеймс сдвинул рычаг смены режима хода.
Машина слегка вздрогнула, становясь на колёса.
— Нет-нет, отсюда мы пойдём пешком, — поспешно
заявил один из хмырей. Джеймс пожал плечами и, отъехав
от кромки воды, остановил глайдер.
— Последняя остановка, не забываем в салоне свои
вещи, пожалуйста, — объявил он. Фиона одарила его ледяным
взглядом. — Не смотрите на меня так, док.
Надо же хоть как-то вас веселить.
— Остроты оставьте при себе, милый мальчик.
Я развеселюсь, когда осмотрю эти скалы, — пробурчала
она.
— Что же в них такого интересного? Ну, да,
стофутовая приливная волна захлёстывает вершину обрыва, картина
величественная. Но такое на Фрейе везде, не только
в этой зоне, к тому же сейчас отлив. Гномы
стараются.
— Гномы?
— Угу. Думаете, в честь кого назвали фрейские луны?
Альфригг, Двалин, Грер, Берлинг?
— Никогда не задумывалась, — мрачно отозвалась
Фиона, разглядывая скалы. Ноги людей вязли в крупном песке,
идти было тяжело, и ничто не скрывало эмоций Фионы,
которая явно была готова удушить парня, предложившего идти пешком.
Тот старательно делал вид, что смотрит куда-то в другую
сторону.
— Это легенда о Фрейе, богине весны древних
скандинавов. Как-то раз она гуляла по лесу и набрела
на пещеру, где четверо гномов любовались чудесным ожерельем.
Ну и, конечно, Фрейя захотела получить его. Только гномам
не нужны были ни золото, ни серебро, и сперва
они отказали богине. Но она всё-таки сумела с ними
расплатиться.
— Вот как? — уже слегка заинтересованно спросила
Фиона. — Чем же?
— Тем самым! — хохотнул капитан. — Она поочерёдно
отдалась каждому, а взамен получила ожерелье.
— Фу, какая гадость, — скривилась девушка.
— Спать с кем-то ради побрякушки...
— Возможно. Но когда наши звёздосексуалы долетели-таки
сюда и увидели четыре луны у Фрейи, названия
те получили мгновенно. А потом из той же
мифологии обозвали и город, и реки, и острова.
Конечно, с именем планеты научники облажались ещё
на Земле, тут никакой весной и не пахнет,
но переименовывать не стали. Символизм, говорят. Глубокий
смысл весны человечества и так далее.
— По мне, так лишь бы прилично назвали,
а там уже неважно, — хмыкнула Фиона.