Белеор чувствовал, что лёгкие не выдерживают. У него оставались
считанные минуты, и если он не покинет это место, то останется
здесь навсегда. Не чувствуя ног, старик засеменил прочь, прикрывая
пылающие от нагара глаза. Он бросил взгляд в сторону долины, но
стоявший смог не давал разглядеть поле боя.
Возможно, кто-то успел покинуть несчастную деревню, Белеор это
надеялся, но он нашёл слишком много трупов для такого маленького
поселения. Это были простые люди, всего лишь крестьяне. Возможно,
они до последнего ждали, надеялись что всё обойдётся, но стали
собираться лишь когда началось сражение. Будь Белеор здесь
часом-другим ранее, он бы сделал всё, чтобы уговорить жителей
покинуть деревню. Но его здесь не было.
Отойдя на десяток метров от горящего кладбища, некогда бывшего
деревней, Белеор ещё раз всмотрелся в пылающие обломки и то, что
находилось за ними. На противоположной стороне шло сражение, но
старику уже было безразлично, кто побеждает. Война взяла своё.
Потеряв надежду, Белеор зашагал прочь от места, некогда бывшего
ему домом, но в последний момент он заметил лежащих чуть поодаль от
дороги людей. Взрыв унёс их на десяток метров в сторону, а остатки
чей-то крыши пополам с деревянными балками скрыли от глаз.
Под обломками лежала женщина. Всё тело ниже груди было
раздавлено под тяжестью брёвен, но голова и плечи остались целы.
Она смотрела остекленевшими глазами на серое небо и Белеор узнал в
ней Ирну – соседскую девочку, ещё с тех времён, когда он сам жил в
Фарно с женой и дочкой. Из-под балок, лежащих на груди Ирны,
выглядывали тёмные косички на пару с меховой накидкой. Егерь узнал
детище его собственных рук и понял, кто покоится под брёвнами.
Взгляд упал на тело ещё одного ребёнка, лежащего чуть поодаль.
Левую руку мальчика придавило толстым бревном, но остальное тело
уцелело. Разве что кожа сплошь была покрыта ссадинами.
Сгибаясь в кашле, Белеор отвернул шарф мальчишки, рукой
прощупывая пульс.
На какой-то момент время будто остановилось, и Бел ждал, затаив
дыхание, а парой секунд спустя уверенно кивнул.
Аккуратно осмотрев мальчика, егерь окончательно убедился, что
тот жив. От его левой руки, скорее всего, ничего не осталось, но
проклятое бревно мешало поднять ребёнка.
Достав из-за пазухи охотничий нож и наспех разрезав снятый с
собственных плеч плащ, Белеор обмотал руки и, пошатываясь,
встал.