Юноша был прекрасен, но художник явно ему польстил, таких пронзительно-синих глаз у людей не бывает, да и вообще, он был каким-то слишком уж нереальным красавцем: тонкий прямой нос, чувственные губы, длинные ресницы, а главное — взгляд, такой искренний и светлый, что хотелось в нем утонуть.
— Хорош, — вздохнула ведьма, — просто загляденье. А какой у его папаши капитал! Сама бы вышла.
— За папашу? — рассеянно спросила я, не в силах оторваться от портрета.
— Да за какого папашу? За красавчика нашего, Рудольфа. Старик-судья такой страшный, что даже деньги его не скрасят, а вот сыночек его — прямо объект мечтаний.
— И чего ж этот ваш объект до сих пор не женат?
— Достойных кандидатур не находится, — тут же нашлась Куртинья. — А вот мимо тебя он точно не пройдет!
— Почему это?
Я посмотрела на ведьму с подозрением, личная жизнь моя не блистала успехами. То ли характер тому виной, то ли что-то еще, но мужчины бежали от меня, как от огня, избегая даже мимолетного знакомства.
— Конечно не пройдет! С моей-то поддержкой! Знаешь, какое я приворотное зелье варю? Всем зельям зелье!
— Не надо зелья, — насупилась я. — Нечестно это.
Куртинья воззрилась на меня, приоткрыв рот.
— Деточка, ты вообще ведьма?
— Ведьма. Но зелья не надо.
Куртинья растерянно посмотрела на кота, но тот развел лапами.
— Да где ж это видано… — начала было она, но я ее перебила:
— Приворотные зелья — это насилие над личностью! Мне ж с человеком потом всю жизнь жить! А зачем он мне, если по-настоящему не любит?
— Ясно, — Куртинья скривилась. — Стало быть, ты из этих, из прогрессивных, — она посмотрела на кота. — Какой глупости учат в нынешних академиях! Вот в наше время ведьмы сами творили свою судьбу. А сейчас, эх… — она махнула рукой и пригорюнилась. Впрочем, ненадолго. — Знаешь, что, девонька, — произнесла она, сгребая портреты обратно в коробку, — над замужеством нам с тобой надо подумать серьезно.
Не дожидаясь решительных мер, я поспешила сбежать, сославшись на недоделанную работу. И Макария с собой утащила, чтобы они, чего доброго, не спелись.
* * *
Следующий заказчик жил на окраине города. Сразу за домами начинался лес, шуршала на ветру листва, стрекотали кузнечики. Вдоль забора зеленела высокая трава. Это напомнило мне детство, тот зеленый дворик с геранью, что привел меня в Златолюбич спустя столько лет. Я не помнила, где находился тот дом, как не помнила имени маминой подруги, у которой мы гостили. Не было ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы начать поиски. Да я и не собиралась искать, зная, что прошлое, если вытащить его на свет, отряхнуть пыль и рассмотреть повнимательней, окажется не таким уж прекрасным. И все-таки сейчас, идя по заросшей травой улочке, я будто бы снова попала в прошлое: те же запахи, те же звуки и даже журчание ручья в неглубоком овраге было как тогда…