Одного сына Ефим потерял. Старшего. Его забрали в армию полянцы.
Ефим не знал ни как он погиб, ни где, в каких землях. Просто
однажды ночью он проснулся от нехорошего предчувствия. Еще не думая
и не представляя, что случилось, он поднялся с постели и подошел к
обережной копейке. Неизвестно сколько времени он так простоял,
вглядываясь в светящийся кружок, подвешенный на нитке, оплетавшей
копейку особым плетением в девять ячеек. А потом увидел, как
нифриловая копейка начала гаснуть. Она теряла свет до тех пор, пока
не погасла полностью. А дальше Ефим стал считать, и когда досчитал
до минуты, а копейка так обратно и не засветилась, он понял, что
его сына в живых больше нет, и копейка дала ему об этом знак.
Он стоял тогда, неподвижно уставившись в угол избы, оглушенный
одной единственной и совершенно неуместной мыслью. Почему копейка
потухла, а угол все равно освещен привычным тускловатым светом,
пока до него не дошло, что этот свет испускают его горящие волчьи
глаза. Он просто не заметил, как перешел в оборотня. Это понимание
отрезвило его, но Ефим тогда же решил, что второго сына уже не
отдаст никому.
Уйдя в воспоминания, Ефим не заметил, как добежал до окраины
деревни, где оставил воловью повозку. Увидев, что вол мирно стоит
на прежнем месте, а Васька спит в телеге, завернувшись в старую
овчину, он немного успокоился. Осознал, что опять невольно
перевернулся на волка, и сам себя покорил: «что ж это я, так совсем
можно в зверя превратиться», - он тут же на ходу начал
оборачиваться на лицо, но в последнее мгновение уловил еще не
оставившим его волчьим чутьем, как от Васьки пахнуло запахом сырой
травы. Ефим тут же все понял: сын его ослушался и бегал смотреть на
сход, а для этого, разумеется, оборачивался волком. Плохой знак.
Один сегодня уже ушел со схода оборотнем, не пожелав оставаться
человеком общины, и теперь его ждет полянская армия и война. Чтобы
не поддаваться тревожным мыслям, Ефим, не медля, снял с плетня
вожжи, не сказав Ваське ни слова, сел в телегу и тронул вола в
дорогу.
Васька проснулся, когда они прибыли на дальний покос. Стоял
погожий осенний день. Он выбрался из-под овчины и осмотрелся. Отец
выпряг вола, отвел на небольшую полянку рядом с покосом, и теперь
обходил ее по кругу, неся перед собой в вытянутой руке нифриловую
копейку. Обойдя всю поляну кругом, отец вернулся точно в то место,
откуда начал свой круговой обход. Копейка плеснула светом, давая
знак, что круг замкнут. Васька знал, что теперь за пределы
очерченного круга Банька сам не выйдет. А если в круг зайдет кто
посторонний, отец через обережную копейку это почувствует.