— Караваев! Хватит валять дурака!
— Те-эль Ства! — бодро закончил я. —
Фу-у!
Разве что пот рукой со лба не
вытер.
Поднял глаза на пухлое создание в
голубой рубашке.
Ну вот — лживого доброжелательства
как не бывало. Растерянность, задумчивость, досада, какие-то
догадки, предположения, оцепенение, опять растерянность — как в
калейдоскопе. Что угодно, только не слащавое благодушие.
Ну вот! Теперь можно и пообщаться.
По-человечески.
— Я готов говорить с вами, —
медленно, с расстановкой произношу и с удовольствием наблюдаю, как
лживый мужичок слегка вздрагивает. — Только один на один. Без
посторонних.
В его глазах мелькает страх. Будто
присохший к газете муравей заговорил человеческим голосом. Да, с
выдержкой у вас, товарищ, не все в порядке.
Мы синхронно переводим взгляд на Веру
Семеновну.
Соляной столп!
Красивая все-таки женщина. Величавая
русская красота. Даже в оцепенении прекрасна. Она вдруг с шумом
отодвигает кресло, встает и решительно выходит из кабинета. Без
особого приглашения.
Вот так. Я поворачиваюсь к
мужику:
— Вы не представились.
Он судорожно сглатывает.
— Мои данные вам известны. Мне ваши —
нет. Я слушаю.
— Стар… К-х… К-х! — ну откашляйся,
откашляйся, прочисть горлышко. — Старший оперуполномоченный
Комитета государственной безопасности СССР капитан Гришко Степан
Андреевич.
Не фига себе, «старший», какая
честь!
— Степан Андреевич, присядьте.
Да что он на меня вылупился, как на
говорящую мартышку? Хотя понять его можно. Глазами видит
малявку-первоклассника. А ушами слышит что-то невообразимое.
Наверное, мало кто из ныне живущих организмов так с ним
разговаривает.
— Вам удобнее общаться стоя?
Плюхнулся на стул напротив. Жалобно
скрипнули пружины.
— Так вот, товарищ капитан
государственной безопасности, — специально называю его старинным
званием времен Великой Отечественной, — я готов сообщить о каналах
связи, по которым мне стала доступна информация о событиях в Чили.
Вас ведь это интересует? — я похлопываю рукой по газетной
передовице. — Вот только прежде мне необходимо встретиться с вашим
руководством. Негласно. Предлагаю продолжить беседу на улице
Ленина. Непосредственно в вашей конторе.
Откидываюсь на стуле, складываю руки
на груди и пристально смотрю ему в глаза.
— Только пешком я туда не пойду.
Ребенок, знаете ли…
Несмотря на относительно солидный
чин, Степан Андреевич прибыли-с в школу на троллейбусе.