— Спасибо, Дмитрий Иванович,
поздорову. Это я тренировку провожу, — юноша широко улыбнулся.
Ответ был сказан внятно, но ясности в
ситуацию не внёс. Слово было смутно знакомое — как-то вроде этого
немцы телесные упражнения зовут.
— Что же это за тырнировка, где надо
бесом скакать? — поинтересовался воевода.
— Это, Дмитрий Иванович, казачьи
ухватки, — выдал уже апробированную версию отставной генерал.
— Вот как… И что же за ухватки
этакие? — воеводе полегчало. Отвечал молодой Пожарский вполне
разумно — значит, ссылка в Берёзов откладывалась.
— А не желаешь ли спор, Дмитрий
Иванович? Выставь против меня двух поединщиков на учебных саблях —
ежели они меня побьют, то я отдам тебе своих коней и пятьдесят
рублёв, а вот ежели я с помощью своих ухваток их побью, то ты мне
десять хороших самострелов дашь и провизии до Нижнего Новгорода на
два десятка стрельцов, что меня сопровождают.
Сказано всё было по-русски, только
смысл сказанного дошёл до воеводы не сразу. Нет… Зря он радовался.
Всё-таки не здрав рассудком княжич, и Берёзова ему на старости лет
не избежать.
— Может, поснедаем и лекаря кликнем?
— сделал последнюю попытку Волховский.
— Дмитрий Иванович, я совершенно
здоров. Пока слуги на стол собирают — поединок уже закончится, —
Пётр опять дружелюбно улыбнулся, как старший младшему.
Вот эта улыбка и разозлила воеводу.
Ну, погоди, бесёнок, сейчас получишь — может, тогда хоть
успокоишься. Ишь, казачьи у него ухватки… Да ещё видел вчера
Волховский, на каких жеребцах прискакал Пожарский. Два ляшских
великана дестриэ, оба вороные, рублёв в тридцать каждый.
— Митрий, — тихо прошипел Волховский
стоящему рядом сотнику городского ополчения, — Кликни Ерёму
Свиблова и пана Заброжского. Пусть возьмут учебные сабли. И круг
для поединка расчисти.
Поединщики вышли в круг минут через
десять. Ерёма Свиблов был высокий и жилистый боевой холоп
Волховского. Он имел шрам от сабельного удара от правого виска до
скулы и совершенно седую голову — и волосы, и усы и бороду, хотя на
вид поединщику было не больше тридцати. Янек Заброжский был лях —
самый, что ни на есть настоящий, бритый наголо, в дорогом
светло-зелёном жупане, и на голове шапочка с пером и оторочкой из
соболя, разрезанной надо лбом. Длинные висячие усы, явно крашеные
хной. Колоритнейшая личность для Владимира.