Так нет — боярич решил всё сделать
строго наоборот: стрельцов пустить чуть позади обоза, чтобы их и
видно-то не было, а в первые телеги спрятать засаду с мушкетами и
самострелами. Хитро, ничего не скажешь! А вот потом пан Заброжский
и увидел небывалое. Святой Георгий решил сам поучаствовать в стычке
с татями. Он предстал в образе отрока, сына ненавистного всем
полякам князя Пожарского. Янек лежал рядом с ним, скрываясь за
бортом возка. Отгремели выстрелы, щёлкнули арбалеты — и вот тут
Георгий показал себя во всей красе. Лях был уверен, что княжич оба
выстрела из мушкетов и один из арбалета употребил с пользой. Янек
выскочил к набегающим казакам лишь на мгновение позже Петра и
видел, как тот легко положил троих. Потом на самого Заброжского
насели трое разбойников — и это были не вооружённые смерды, а
бойцы, волчары, всю жизнь применяющие саблю по назначению, а не для
того, чтобы курям головы рубить. И пал бы Янек в той схватке — ну,
в лучшем случае, прихватив с собой двоих, но вездесущий малец
вмешался и играючи прикончил ещё двоих. Получалось, что за сто
ударов сердца этот хлопец отправил в преисподнюю восемь хорошо
подготовленных бойцов. Избавь нас, дева Мария, от таких
противников! Он бы и ещё десяток положил, но враги кончились.
Враги-то кончились, но началось
совсем небывалое. Вместо того чтобы встать на колени и вознести
молитву Деве Марии за избавление от татей, отрок принялся бегать,
осматривая раненых, и добивать тех, кто, по его мнению, уже не
жилец. Пан Заброжский и сам бы так поступил, ведь избавить
умирающего от мук — дело праведное, но гораздо позже, и при наличии
тех, кому можно это кровавое дело поручить. Им и передоверил бы.
Боярич, между тем, добил троих тяжелораненых и приступил к лечению
тех, кто ранен легко. Шляхтич сначала подумал, что он их пытать
взялся — всем ведь известно: для того, чтобы рана не загноилась, её
нужно прижечь раскалённым на огне железом и легко перемотать
тряпицей. Что же делал княжич? Он долго, не обращая внимание на
крики раненого, промывал рану хлебным вином, затем срывал какую-то
траву, жевал её и, наложив эту кашицу на рану, туго перематывал
заготовленными накануне кусками материи, пропитанными тем же
хлебным вином. Поразмышляв, пан Янек решил, что это, наверное,
какой-то древний способ лечения ран, известный только князьям
Пожарским. Известно, что род этот очень старый и ведёт своё начало
от самого легендарного Рюрика, а тот, по былинам, знался с
волхвами. Любивший узнавать всё новое лях не поленился — подошёл к
Петру и стал помогать тому перевязывать раны, а заодно и
поинтересовался, что за траву прикладывает княжич к ране. Оказалось
— обычный подорожник, трава, именуемая в Польше «бабка». Таких
раненых, коим княжич решил оказать помощь, было четверо. Помогая
отроку, Янек решил, что выбраны они правильно — раны, хоть и
глубокие, и крови много натекло, но все поверхностные, внутренние
органы не задеты, могут и выздороветь.