— Всё расскажу, — обливаясь потом и
слезами, заскулил он, когда Пожарский потянулся раскалённым прутом
к его причиндалам.
— А мы всё знать не хотим, — успокоил
его княжич, — да ты всё и не знаешь. Вот ответь, сколько бусин из
ладана было в дарах волхвов?
Стоящий рядом богомаз из спалённого
монастыря подошёл поближе.
— То и я не знаю, княже — скажешь ли?
— монашек, видно, принял вопрос за чистую монету. Иван же, уже
начавший привыкать к причудам Пожарского, только фыркнул в
бороду.
— Шестьдесят бусин, сделанных из
смеси ладана и смирны, — ответил за татя Пётр — как-то слышал в
Исаакиевском соборе на экскурсии и запомнил.
— Благодарствую, княже, — поклонился
иконописец.
— Ладно, — повернулся к разбойнику
Пожарский, — теперь твоя очередь. Сколько было в вашем полку
народу?
— Так без малого восемь сотен, — не
мешкая, ответил разбойник, косясь на остывающий прут.
— Ох, тяжело… — вздохнул княжич. —
Про твой полк потом поговорим. Сколько было народу в вашей
шайке?
— Так без малого два десятка —
правда, Федьку вчерась Медведь топором зарубил.
— Мы пятнадцать положили, ты
шестнадцатый — ещё кто-то остался? — снова отодвинул Пожарский
шомпол к огню.
— Нет. Все были туточки.
— И Медведь?
— Он от стрелы, считай, одним из
первых полёг, — неотрывно глядя на раскаляющийся конец пруда,
затараторил бывший стрелец.
— Где у вас лагерь?
— Тут, недалече, с версту будет, на
полдень, — тать мотнул головой, показывая направление.
— И в лагере никого нет? — прут снова
переместился к причиндалам.
— Только бабка Сидориха, и всё — вот
те крест, — пленный сделал попытку перекреститься, дёрнулся, но
Иван держал его за правую руку крепко.
— Кто такая?
— Травница. Мы её в одной деревне от
попа отбили. Сжечь он её хотел, говорил — колдунья.
— Ясно. Казна где зарыта? Или
скажешь, что не знаешь? — прут вплотную приблизился к причинному
месту, даже ногу задел.
Пленный выгнулся назад и
заверещал:
— Знаю, знаю! Я подсмотрел… Покажу.
Христом-Богом клянусь, всё покажу! — слёзы ручьями катились из
глаз, а у костра запахло дерьмом. Обделался вор с перепугу.
— Унесите его быстро отсюда, —
поморщился княжич, — да смотрите за ним хорошенько. Головой за него
отвечаете. Стоп! Далеко отсюда до Нижнего Новгорода? — остановил
стрельцов Пожарский.
— Ну, до отворота на Балахну два дня,
и оттуда ещё день, почитай, — путаясь в спущенных штанах, пытался
подниматься и одновременно подобострастно кланяться пленный.