— Непременно приходите завтра, —
Нашта выпрямилась и ушла с подносом к стойке.
Загир Луаргтон, завсегдатай
«Орлиного глаза» и городской лекарь, замер, не в силах оторвать
взгляда от покачивающихся бедер. Лучше бы ему и правда пойти, пока
в таверне не набралось посетителей и не пришлось наблюдать, как
прелестница себя губит. Да и сын обещал зайти вечером.
Он поднялся и, набросив на плечи
куртку, побрел к выходу. Седой, сутулый и, как обычно,
задумчивый.
Дверь таверны распахнулась, и
навстречу шагнул красивый молодой человек в шляпе с плюмажем и в
безупречно начищенных сапогах. Грэй, капитан его сына.
— Добрый вечер, — Охотник снял
шляпу. Губы Загира презрительно дернулись, но он поздоровался в
ответ.
Грэй пропустил лекаря и, увидев
Нашту, махнул ей рукой. Рыжеволосая девица вмиг просияла и шагнула
навстречу. Океан волос снова вспыхнул. Загир покачал головой и
поспешно прикрыл за собой дверь.
— Ты поужинать или к хозяйке? —
поинтересовалась Нашта, игриво покачивая бедрами.
— Вряд ли стоит отвлекать Лис, —
отчеканил Грэй, устраиваясь за столом. — А вот от жаркого не
откажусь.
— Скоро будет готово, — Нашта
оперлась рукой о стол и кокетливо склонила голову набок. — А Тирк
сегодня тоже заходил и, как всегда, на тебя жаловался.
— А, да, — безразлично хмыкнул Грэй.
— Принеси пока чего-нибудь перекусить. Пожалуйста.
— Конечно, — девушка развернулась,
тряхнув огненными волосами. Красавец Охотник был, как обычно,
холоден и недосягаем. Но обходителен, как благородный. Пусть Тирк и
дворянин, но до Алекса ему как до луны. Или еще дальше.
На этот раз Элисон спустилась сразу,
как только услышала от Нашты о посетителе.
— О, Алекс, есть новости? — не
скрывая нетерпения, спросила она. Грэй покачал белокурой
головой.
— Мне жаль, но вам нельзя вернуться.
Ни в этом году. Ни в следующем.
— Но ты же не хочешь сказать… — на
лице хозяйки отразился испуг.
Грэй поджал губы.
— Не верю, что больше ничего нельзя
сделать, — она щелкнула языком от досады.
— Посмотрите на это иначе, —
посоветовал Охотник. — У кого-то в вашем положении не было бы ни
таверны, ни свободы, ни, может, даже жизни.
Элисон тяжело вздохнула. Правильно
Тирк на него жалуется. Бессердечия ему теперь не занимать. Куда
делся тот мягкий юноша, с которым муж познакомил ее шесть лет
назад?
— Еще скажи, что таковы закон и воля
Хинта… — она постучала пальцами по столу. — Я хоть и не ловлю
преступников и шпионов не пытаю, но о долге знаю не меньше твоего.
И о том, чего стоят все эти ваши клятвы…