Безупречно голубое небо в венце из
налитой пшеницы цвета крови.
— Эриал Найт, — послышался
голос.
— Это снова вы, — она хотела
приподняться, но поняла, что не может пошевелить даже пальцами.
Устала. И так хотелось бы сейчас оказаться в домике у Корда.
Свернуться калачиком у огня.
— Ты неосторожна, — с укором
произнес человек, окруженный сиянием. — Использование такой силы
могло убить и тебя, и остальных. Твой дух по-прежнему слаб.
На этот раз она восприняла его
всерьез. Глаза сами собой закрывались, но, сделав над собой усилие,
она спросила:
— Те люди мертвы?
— Нет, — успокоил он. — Но теперь
далеко.
— Хорошо, — прошептала Эри,
чувствуя, как неотвратимо проваливается в сон.
Человек, окруженный сиянием, ответил
что-то, но она уже не различала слов.
Солнце касалось горизонта, когда
глашатай зачитывал приговор. На площади Крендимиолда соорудили
тринадцать виселиц по числу зачинщиков мятежа. Или тех, кого за них
приняли. Наблюдатель не нарушил слова.
Горожане перешептывались, поглядывая
на смертников — кто с ненавистью, кто с сожалением. Девять мужчин и
четыре женщины. Молодых, красивых.
— Да што же это делаетша, — вздохнул
старичок, поворачиваясь к стоявшему рядом юноше в плаще.
— Это не люди виноваты, — ответил
тот. — Это мир катится в болото, и ему уже недолго осталось. Вы
слышали пророчество об Огненной лилии?
Старичок причмокнул беззубым
ртом.
— Нет, сынок, не слышал. Но уже
ничему не удивлюсь.
— Оно гласит, что когда Огненная
лилия расцветет, на землю вернется зло, и польются реки крови.
Войны, бунты, голод, землетрясения и огонь с неба — все знаки
грядущего неизбежного.
— Вот, ошобенно бунты, — прошамкал
старичок. И вдруг заметил на груди юноши блестящий медальон с
орлом. — Так ты же что ж…
— Началось! — воскликнул кто-то
сзади.
Старик отвлекся и когда снова
повернулся, Охотника и след простыл.
— Провокатор, — вполголоса проворчал
он и сощурился, чтобы лучше видеть казнь.
* * *
Эри очнулась в незнакомой комнате.
Чувствовала себя странно, словно в том сне, где она в мужском теле.
И сейчас не могла пошевелиться. Даже правый глаз не желал
открываться. Только слышала по-прежнему хорошо.
— Прошло уже четыре дня, — произнес
звонкий девичий голос. — Думаешь, она проснется?
— Сердце бьется, — возразил
спокойный женский.
— Но ты видела, что было. А вдруг
она и нас… Это же эльф! Про них говорят, что со зверьми водят
дружбу и детей воруют, чтобы волкам скармливать.