Интерлюдия третья
Император Алекс Третий
— Владыка, тревога! — в покои императора восточных земель Алекса
Третьего ворвался голос его личного оракула. — Да пустите же вы
меня, проклятые нелюди! Это важно!
Раздался звучный хлёсткий удар, а затем звук падения чего-то
тяжёлого. Лицо Алекса озарила улыбка. Никому не позволено
оскорблять его девочек. Полулюди-полукошки, представители расы мроу
заслуженно считались лучшими воинами не только в Восточной империи.
А уж его личные телохранители, отобранные среди высокородных
представительниц мроу, считались элитой среди элит.
— Приведите в чувство этого борова! — раздался звонкий голос
старшей смены. — Пусть подождёт решения вождя.
Щелчок магического замка — и в покои скользнула гибкая фигурка
девушки. От человека её отличали лишь глаза и — император знал это
не понаслышке — ненасытность в постели.
— Мой император, к тебе посетитель, — старшая телохранительница
встала на колени, при этом столь соблазнительно прогнулась, что в
чреслах императора вспыхнуло неуместное сейчас пламя.
— Впусти Клавдия. Он не стал бы по пустякам беспокоить меня.
— Приведите оракула! — Старшая поднялась с колен и, опустив
ладони на рукояти мечей, встала по правую руку от императора.
Клавдия буквально втащили в покои две мроу и замерли по бокам от
толстяка.
— Мой император! — пролепетал чародей, рухнув на пол. — У меня
плохие новости!
— Говори! — строго приказал Алекс Третий.
— Артефакт Териана — сегодня он засиял, как утренняя звезда!
— Что?! — Гнев императора, его ярость, страх, недоумение — всё
смешалось в одном слове. — Ты хочешь сказать, у рода Фаерус
появился наследник или вообще наследница? После стольких лет? Это
невозможно! Я лично был свидетелем, как последнюю женщину их рода
лишили возможности рожать детей!
— Мой император, — прошептал испуганный оракул. — Я знал, что ты
не поверишь, поэтому осмелился принести артефакт сюда. Вот,
смотри!
Интерлюдия четвёртая
Хранитель Георгий
Уже стемнело, и дневной зной пустоши сменился на прохладный
ветерок, когда Георгий затащил последний тюк внутрь. Все припасы
лежали большой кучей сразу за вратами, тащить их до кладовой у
старого жреца не было ни сил, ни желания. Прошаркав до своей
постели, он рухнул на неё, не снимая пыльной одежды, и мгновенно
уснул. Исчадие, понаблюдав некоторое время за человеком, бесшумно
двинулся к выходу — пришла пора обследовать свои охотничьи
угодья.