Но сон приходил с трудом.
Лёжа на спине и глядя во тьму, он чувствовал, как в него вливается отчуждённость и одиночество, которое он до сих пор сдерживал.
«Только вчера, – сказал ему Никодимус. – Вы погрузились в анабиоз только вчера, потому что все те века, что пришли и ушли с тех пор, значат для вас меньше, чем ничего».
Так и есть, подумал он с некоторым удивлением и горечью, только вчера. А теперь он один. И можно лишь помнить и скорбеть. Скорбеть здесь, в темноте, на далёкой от Земли планете, куда он попал, как ему казалось, в мгновение ока, чтобы обнаружить родную планету и людей, которых он знал в этом вчера, погрузившимися в пучину времени.
Хелен умерла, подумал он, умерла и лежит под стальным блеском чужих звёзд на неизвестной планете незарегистрированной звезды, где на фоне черноты космоса громоздятся туши ледников застывшего кислорода и первозданные скалы стоят, не подвергаясь эрозии, тысячелетие за тысячелетием, на планете столь же неизменной, как сама смерть.
Все трое вместе – Хелен, Мэри, Том. Только он избежал этого – избежал потому что находился в камере номер один, потому что тупой, неуклюжий, ограниченный робот не мог придумать ничего другого, чем делать дело по номерам.
– Корабль, – прошептал он в уме.
– Спите, – ответил Корабль.
– Чёрт тебя подери, – прошептал Хортон. – Нечего обращаться со мной как с младенцем. Нечего указывать, что я должен делать. Спи, говоришь. Отвлекись, говоришь. Забудь всё это, говоришь.
– Мы не говорили, чтобы ты забыл, – возразил Корабль. – Память драгоценна, и пока ты горюешь, держись за память покрепче. Когда горюешь, знай, что мы горюем с тобой. Ибо мы также помним Землю.
– Но вы не хотите туда вернуться. Вы собираетесь идти дальше. Чего вы ждёте? Что вы хотите найти? Что ищете?
– Невозможно узнать. У нас нет предчувствий.
– И я пойду с вами?
– Конечно, – ответил Корабль. – Мы одна команда, и ты её часть.
– А планета? У нас будет время её осмотреть?
– Спешить некуда, – ответил Корабль. – У нас впереди всё время, сколько его есть.
– Что мы чувствовали этим вечером? Это её часть? Или часть того неизвестного, что мы отправляемся искать?