Вот тренер мне и порекомендовал
бросить. Мол, занимайся, парень, настольным теннисом, а в мужские
виды спорта не лезь. Я обиделся. На следующий день назло ему
приперся на тренировку с изрядным фингалом под глазом. Тренер
промолчал. Я остался. Постепенно стало получаться. Пошли победы на
ринге, разряды, поездки. Уже в вузовской команде я выполнил
кандидата в мастера, попал в сборную. Тут все и кончилось.
На первом же международном турнире в
почти выигранном бою нарвался на встречный. Нет, не поезд, но
ненамного лучше. Это когда твое движение вперед к противнику
совпадает с движением его перчатки в сторону твоего носа. Словом,
звездочки брызгали из моих глаз во все стороны, а пол совершенно
неожиданно оказался совсем близко с физиономией.
Отходил долго. После того, как
отошел, умный врач вежливо покашлял, посмотрел на мои бумажки… и
запретил мне выступать. Плохо? Наверное. Но я решил, что все, что
ни делается - к лучшему. Мне уже целых восемнадцать лет, а я еще не
знаю, с какой стороны к девушкам подходят. При двух тренировках в
день и попытках при этом как-то учиться на девушек времени не
находилось. Познакомился. И как-то так удачно познакомился. Через
месяц уже чувствовал себя безнадежно и смертельно влюбленным.
Караулил свою возлюбленную у здания политехнического института, где
она училась, дарил цветы, провожал до дома, даже стихи читал про
чувства. Мы долго целовались в подъезде. И все. Дальше как-то не
выходило.
Правда, оказалось, что личная жизнь
занимает времени куда больше, чем самые напряженные тренировки. А
сессию отменить забыли. В результате я вылетел из института и
примерил замечательные кирзовые сапоги и форму с погонами. Девушка
на проводы не пришла, а через три месяца написала, что выходит
замуж. Огорчился тогда страшно. Как-то привык уже ее своей считать.
Думал, пойду в караул да застрелюсь. Сейчас понимаю, что детский
сад, но тогда страдал, даже очень. Впрочем, перестрадал тоже быстро
и решил жить дальше. В армии служил без изысков. Не десант и не
спецназ. Войска ПВО. Ночные дежурства, короткий сон и новое
дежурство. Ужасы дедовщины, про которые много читал потом, как-то
прошли мимо. Отслужил.
По возвращении решил поднажать на
учебу. Учился на истфаке. Большая часть преподов были
тоскливо-партийными и идейно-коммунистическими. С истфака тогда
историки не особенно часто выпускались - в основном шли или в
партийные органы, или в КГБ. Потому и преподы были очень
правильные. Барабанили материал, как по уставу.