Люди все больше предприимчивые,
вольные. Кто не крутится, нормально не живет. Только как-то так
получается, что нас все время в какое-то стойло стараются загнать,
причем чужое. То царь Петя под номером один устроил из нашей земли
каторгу, чтобы серебро, медь, олово из нее выкачивать. Потом, в
начале двадцатого века, сделали из нашей земли военный лагерь. То в
недавнем прошлом из Дальнего Востока один ГУЛАГ построили с
военными городками: или ты сидишь, или охраняешь. В крайнем случае
работаешь на заводе по обеспечению тех, кто охраняет. Как-то все
неправильно. Так я жил себе и думал.
Тут и СССР кончился. В провинциальном
Хабаровске это было странно: какой-то ГКЧП, кого-то от кого-то
спасает или не спасает. Был митинг на центральной площади, где все
были против. Я, конечно, тоже. В смысле, за Ельцина и против ГКЧП.
Типа, мы за все хорошее, против всей чушни. Так, вуз я закончил уже
в России. Закончил с красным дипломом и рекомендацией в
аспирантуру. В СССР это было бы круто. А в России? Шут его знает...
Там какие-то биржи появились, купи-продайки всякие. Я не то чтобы
очень сильно топил за «советы», просто оно как-то слишком резко
поменялось, не дав даже минуты, чтобы подумать, сообразить, что к
чему. А для меня тем более. Почему?
Как раз тогда один за другим ушли
родители. Даже не родители, а мама и папа, самые дорогие люди на
этом свете. Олигархами они не были: мама – врач, папа –
преподаватель. Но по тем годам жили мы нормально, про хлеб насущный
особо не задумывались. Книжки читали, вместе в походы ходили, на
озеро лотосов ездили. Теперь вдруг я один оказался, да и проблема,
где брать деньги, встала во весь рост. Осталась двухкомнатная
квартира почти в центре города, на улице Серышева и… все.
На то, чтобы думать, времени уже
совсем не стало. Попробовал и я бизнесом заниматься. Что-то
получалось, что-то нет. Только стремно это было, да и как-то…
странно. Партнеры кидают, с какими-то «крышами» надо
договариваться... Нет, я, конечно, договаривался - не тупее других,
только пить не с друзьями, а с неприятными мужиками в бане, возить
им конверты с «искренней благодарностью в долларах» было совсем не
радостно. И понимать надо, что «пить» здесь – не отдых, а работа
такая, тошная, надо сказать. Голова потом болит, начинаешь
ненавидеть все вокруг. Особого куража у меня лихие деньги не
вызывали. И жить на грани, когда или ты, или тебя, мне сильно не
нравилось.