– Бобруйск, – отозвался Виктор
урочным словом, после чего представился: – Флигель-адъютант Свиты
Его Императорского Величества Шварценеггер с пакетом для его
высокопревосходительства адмирала Чичагова!
– Штабс-ротмистр Ковальский, – в
сопровождении двух пеших солдат на дорогу выехал довольно молодой –
на вид чуть старше меня – офицер. Форма на нем была уланская –
темно-синий, с красными лацканами на куртке и лампасами на
панталонах, мундир и высокая шапка-«конфедератка» с четырехугольной
тульей. – Я провожу вас к главнокомандующему, – молодцевато
приложив два пальца к козырьку, заявил он.
– Добро, ротмистр, – величаво кивнул
Виктор с высоты своего чина.
Оставив позади пост, мы двинулись
утоптанной тропкой. По левую ее сторону скоро начался глубокий
каменистый овраг, по правую неизменно стоял давно нам знакомый
березняк. Доброволец-провожатый ехал впереди, Панкратов – за ним, я
нашу небольшую колонну замыкал.
До крепости по моим расчетам
оставалось еще не менее версты, когда Ковальский вдруг остановился
и развернул коня поперек дороги.
– В чем дело? – каким-то странным
тоном поинтересовался у него Виктор, вынужденный придержать свою
вороную.
В этот момент я поравнялся с
напарником – и увидел, что именно заставило голос Панкратова
измениться: в руке штабс-ротмистр держал пистолет, ствол которого
был направлен точнехонько в грудь моему товарищу.
Спина моя похолодела. Почти
машинально я потянулся к седельной кобуре.
– Не надо, поручик, – будто сам собой
вынырнув из ольстры, второй пистолет Ковальского выцелил уже меня.
– Не вмешивайтесь! Это только наше дело – мое и господина
адъютанта!
– Извольте объясниться, ротмистр! –
сделав мне короткий успокаивающий жест – все, мол, под контролем –
сердито рыкнул Панкратов на проводника.
– Вы не узнаете меня, господин
адъютант? – вызывающе поинтересовался на это Ковальский. – Полагаю,
нет, – не дав Виктору вставить ни слова, сам же и ответил улан. –
Разумеется, сколько лет прошло! А может статься, вы и вовсе меня
тогда не видели, а я вот вас прекрасно рассмотрел – и на всю жизнь
запомнил! Благо, годы ничуть вас не изменили!
– О чем вы? – хмуро спросил
Панкратов.
Ровным счетом ничего не понимал и
я.
– Отец рассказывал мне о таких как вы
– тех, кто приходит через долгие годы, нисколько не постарев. О
продавших душу нечистому! – с каждым словом все более заводясь,
выговорил штабс-ротмистр. – В тот роковой день он не признал в вас
слугу Сатаны, за что поплатился жизнью. Но теперь и ваш час
пробил!