Жаль, что нельзя пообщаться с тем
загадочным приятелем Руднева, который так жестоко кинул Андрея
Константиновича. Он бы, наверное, сумел объяснить, отчего босса так
трясёт при одном упоминании о поисках источника безграничного
могущества. Да и просто посмотреть на него было бы любопытно:
отказался от силы? Добровольно? Значит, он из тех, чьи руки связаны
Любовью? Ещё интереснее!..
И тут Романа осенило. И как раньше
ему не пришло это в голову: надо расспросить отца! Вот кто
наверняка знает с кем Руднев водил дружбу! Хоть какую-то зацепку он
даст. Может, удастся его найти, поглядеть на этого уникального
чародея.
Дверь тихонько скрипнула. «Ромочка,
ты не спишь?» – прошептала Юлия Соломоновна. Роман нехотя
приподнялся. «Тебя к телефону. Сейчас я принесу. Не вставай!».
Услышав в трубке ливановский голос,
Роман к немалому своему удивлению был очень обрадован.
– Можешь ничего не говорить, – голос
у Ливанова был грустный и немного виноватый. – Я, конечно,
продиктую тебе мои координаты снова. Но я должен тебя огорчить: мне
необходимо срочно уехать на пару месяцев. Понимаешь, я журналист.
Иногда приходиться вот так вот срываться с места и внезапно куда-то
ехать. Но ты не беспокойся. Я понимаю, как тебе важны эти занятия.
Я сделаю всё возможное, чтобы ты не терял из-за меня времени. Я
обязательно найду себе замену. Обещаю. У меня уже есть на примете
один очень знающий человек. Надеюсь, он согласится позаниматься с
тобой, пока я буду в отъезде.
– Я даже не знаю, что сказать, –
Роман был ужасно растроган. – Я так Вам благодарен! Правда. Мне
очень жаль, что Вы уезжаете…
– Поверь мне – мы обязательно
встретимся, когда я приеду. И сможем обо всём поговорить. Мне бы
этого очень хотелось…
– Т-ш-ш, тише-тише, Кирюш. Всё
хорошо. Это просто сон. Просыпайся. – Николай Николаевич прижимал к
груди мокрого взъерошенного Кирилла и покачивал его, как заботливая
мама.
Бергер выглядел как летучая мышь,
вырвавшаяся из ада. Его тело сотрясала мелкая дрожь, и зубы
выбивали отчётливую дробь о край стакана, который Аверин
поднёс к его губам, уговаривая выпить воды. Отворачиваясь,
Кирилл со свистом тяжело дышал сквозь крепко стиснутые зубы. Его
пальцы намертво вцепились в аверинскую рубашку, и разжать их не
было никакой возможности.
Всё ещё отсутствующим взглядом
Кирилл блуждал по стенам, бессознательно отмечая, что мир,
сократившийся до размеров тесной кельи, выглядит надёжным и
безопасным. Что запах нагретого дерева от бревенчатых стен
смешивается с благоуханием жасмина, ветви которого, усыпанные
крупными белыми цветами, покачиваются у самого окна. Что деревянные
половицы золотятся на солнце, будто пропитанные мёдом, а
разноцветная вязаная дорожка, ведущая к распахнутой в сени двери,
радует глаз чередой радужных полос. И, слава Богу, ничего чёрного,
багрового, лилового… И тишина – благословенная, уютная. И
сладостно-беззвучно копошатся в солнечном луче пылинки…