Проваливаясь навстречу жадной тьме,
Кирилл ощущал дикий, животный страх, но почему-то не за себя, а за
кого-то, как ему казалось, беззащитного и бесконечно дорогого.
Омерзительные лапы хватали, опутывали, тянули его в отвратительное
чавкающее болото, от смрадных испарений которого к горлу
подкатывала тошнота. Содрогаясь от обращённых на него алчных
взглядов нечеловеческих красных глаз, горящих в темноте, Кирилл
понимал, что это последнее, что он в своей жизни видит. Что для
этих жутких тварей он просто источник энергии – они выпьют его
жизненную силу и его сознание, и тогда его не станет. Но он
практически не сопротивлялся – надеялся, что это спасёт жизнь тому,
другому. И он покорно умирал.
А потом начинались его скитания.
Кирилл не задумывался о том, почему он снова жив. Он просто брёл по
чёрной, как уголь земле – голой и бесплодной, тускло светившейся в
темноте то багровыми, то лиловыми всполохами. А над головой – ни
проблеска света. Только километры черноты.
По этому миру Кирилл блуждал часами.
Хотя казалось, что годами, настолько это выматывало и морально и
физически. Сама атмосфера там была настолько плотной и вязкой, что
продвигаться вперёд можно было только с огромным усилием, как если
бы приходилось идти по колено в жидкой грязи. Средоточием этого
мира была дыра – жуткий провал, излучающий силу настолько
враждебную всему человеческому, всему живому, что он никак не мог к
нему приблизиться – его выталкивало оттуда, как пузырёк воздуха на
поверхность океана. Но Кирилл не мог позволить себе сдаться. Мысль
о том, что дорогой ему человек находится там, внизу, придавала ему
такую силу, что, сконцентрировавшись, он обращался в сгусток чистой
энергии и, как молния, пронзал пространство, отделяющее его от
следующего слоя.
Он сразу видел его: того, за кем
сюда спустился. Человек, который лежал перед ним на земле, больше
походил на истерзанную тряпичную куклу – в жалких лохмотьях вместо
одежды, весь как будто изломанный и растоптанный, с лицом, весьма
отдалённо напоминавшим человеческое. Он, наверное, мог лежать так
целую вечность, но в какой-то момент незнакомец (а вместе с ним и
Кирилл) вдруг понимал, что в этом страшном мире он не один. Что
вокруг лежат – раздавленные и лишённые всякой надежды – другие
страдальцы. И далеко не все из них считают свои мучения
заслуженными. Их истерические попытки освободиться от чудовищного
давления инфернальной материальности только усиливали их терзания.
Они кричали, не в состоянии остановиться, и тогда вырывавшееся из
бездны пламя безжалостно пожирало их.